Исследования истерии

По–видимому, для конверсии по причине синхронии при наличии ассоциативной связи от предрасположенности к истерии требуется совсем немного; для конверсии за счет символизации, напротив, необходимо более сложное видоизменение истерии, какое, судя по достоверным сведениям, произошло у фрейлейн Элизабет только на поздней стадии развития истерии. Наиболее показательные примеры символизации продемонстрировала мне фрау Сесилия М., заболевание которой можно назвать самым сложным и поучительным случаем истерии в моей практике. Я уже указывал на то, что, к сожалению, не вправе подробно излагать эту историю болезни.

Помимо прочего, фрау Сесилия страдала от невероятно сильной лицевой невралгии, которая неожиданно появлялась у нее два–три раза в год, держалась на протяжении пяти–десяти дней, какое бы лечение не предпринималось, а затем сама собой резко исчезала. Невралгия затрагивала лишь вторую и третью ветви тройничного нерва, а поскольку у пациентки, безусловно, была уратурия и определенную роль в истории ее болезни играл не вполне понятный «острый ревматизм», все это наводило на мысль о подагрической невралгии. Врачи, собиравшиеся на консилиум и наблюдавшие за каждым приступом невралгии, разделяли это мнение; невралгию пытались лечить обычными методами, проводя электростимуляцию, предписывая употреблять щелочную воду и слабительное, однако на нее ничего не действовало до тех пор, пока ей самой не заблагорассудилось уступить место другому симптому. В прежние годы – а невралгия одолевала пациентку в течение пятнадцати лет – всю вину за поддержание невралгии свалили на зубы; их приговорили к удалению, и в один прекрасный день семеро злодеев были казнены под наркозом. Далось это не так–то просто; зубы сидели настолько крепко, что корни их по большей части пришлось оставить. Никакого облегчения пациентке эта жуткая операция не принесла, ни временного, ни стойкого. После этого невралгия свирепствовала у нее в течение нескольких месяцев. Когда я взялся за ее лечение, при приступах невралгии все еще посылали за дантистом; он всякий раз заявлял, что отыщет больной корень, приступал к поискам, но, как правило, его вскоре прерывали, поскольку неожиданно исчезала невралгия, а с нею и потребность в дантисте. В промежутках между приступами зубы не причиняли ей никакого беспокойства. Однажды, как раз в ту пору, когда у пациентки снова бушевал приступ, я провел по ее просьбе лечение под гипнозом, энергично наложил на боли запрет, и с того момента они прекратились. Вот тогда у меня и появились сомнения в подлинности этой невралгии.

Приблизительно год спустя после того, как гипноз принес ей исцеление, болезнь фрау Сесилии приняла новый и неожиданный оборот. Внезапно у нее стали появляться ощущения, совершенно не похожие на то состояние, с которым она свыклась за последние годы, но, немного поразмыслив, пациентка заявила, что раньше с нею такое уже случалось и эпизоды эти были рассеяны по всему пространству ее болезни (растянувшейся на тридцать лет). И тут действительно обнаружилось на диво много истерических эпизодов, которые пациентка могла датировать определенным моментом в прошлом, а вскоре выявились и зачастую весьма запутанные мыслительные связи, определявшие последовательность этих эпизодов. Это напоминало серию картинок с пояснительным текстом. Наверное, нечто подобное имел в виду Питр[8], когда вел речь о своем delire ecmnesique[70]. Весьма примечательно было то, каким образом воспроизводилось подобное состояние, относящееся к прошлому. Сначала на фоне прекрасного самочувствия у пациентки появлялось особого оттенка патологическое настроение, которое она всегда недооценивала и объясняла обыкновенными событиями, произошедшими за последние несколько часов; затем по мере помутнения сознания у нее появлялись истерические симптомы: галлюцинации, боли, судороги, продолжительный громкий бред, и, наконец, вслед за ними в виде галлюцинации воскрешалось событие прошлого, которое могло послужить объяснением первоначального настроения и детерминировать соответствующие симптомы. После того как разыгрывалась заключительная сцена припадка, все снова прояснялось, недомогание исчезало, как по волшебству, и она опять чувствовала себя прекрасно – до следующего припадка спустя полдня. Обычно за мной посылали, когда припадок был в самом разгаре, и я при помощи гипноза провоцировал воспроизведение травматического события и искусственным образом приближал окончание припадка. Пройдя с пациенткой несколько сотен таких циклов, я узнал много нового о детерминировании истерических симптомов. Именно наблюдение за этой примечательной пациенткой совместно с Брейером послужило непосредственным поводом для опубликования нашего «Предуведомления».