Исследования истерии

Мы ежедневно сталкиваемся с тем, что у людей в нервном отношении здоровых возникают периферические боли, обусловленные развитием патологических процессов в других органах, которые сами по себе боли не причиняют; например, головная боль может возникнуть из–за довольно незначительных изменений в носу или околоносовых пазухах[3], а межреберная невралгия или невралгия плечевого сплетения – из–за сердечных недомоганий. Если больной отличается чрезмерной возбудимостью, которой, по нашему мнению, обусловлены болевые галлюцинации, то его возбудимость, так сказать, предоставлена в распоряжение вышеуказанной иррадиации. Даже у тех, кто не страдает нервическими расстройствами, иррадиация становится со временем более выраженной и принимает такие формы, в каких она проявляется только у нервнобольных, хотя и обусловлена действием того же механизма. Например, боль в области яичников, на мой взгляд, напрямую связана с состоянием половых органов. То обстоятельство, что эту боль, как и любые другие болевые ощущения, удается вызвать в виде галлюцинации под гипнозом, а спровоцировать ее появление могут и психические факторы, еще не доказывает, что она возникает только через посредство психики. Подобно эритеме или любой нормальной секреции, она обусловлена как психическими, так и сугубо физическими факторами. Как же нам быть: назвать истерической лишь ту боль, которая, по нашим сведениям, имеет психическое происхождение? Но ведь тогда нам придется исключить из комплекса истерических симптомов обычную боль в области яичников, а это едва ли допустимо.

Тяжелый невроз, связанный с суставом и постепенно развившийся после легкой травмы этого сустава, безусловно, обязан своим возникновением определенным психическим факторам: из–за того, что внимание пострадавшего сосредоточено на поврежденной конечности, соответствующие нервные пути становятся более возбудимыми; но это не означает, что повышенная чувствительность сустава в буквальном смысле обусловлена представлениями.

То же самое можно сказать о патологическом снижении чувствительности. Трудно вообразить, а еще труднее доказать, что анальгезию всего тела или какой–то части тела, не сопровождаемую анестезией, вызывают представления. И даже если бы полностью подтвердились данные Бине и Жане[4], которые установили, что гемианестезия[5] обусловлена особым психическим состоянием, расщеплением психики, то ее следовало бы назвать психогенным, но никак не идеогенным феноменом, а значит, согласно определению Мебиуса, она не была бы истерическим симптомом.

Коль скоро многие типичные истерические феномены, по всей вероятности, идеогенными не являются, тезис Мебиуса можно смягчить. Не будем утверждать, что «истерическими являются только те симптомы, которые возникли по вине представлений», а ограничимся следующим предположением: очень многие истерические феномены, возможно, в большей степени, чем кажется ныне, являются идеогенными. Однако основным патологическим фактором, за счет которого могут оказывать болезнетворное воздействие как представления, так и непсихологические раздражители, всегда является изменение степени возбудимости нервной системы[74]. А вот до какой степени это изменение обусловлено психическими факторами, это – вопрос другой.

Стало быть, если идеогенными и являются лишь некоторые истерические феномены, то хотя бы их можно назвать специфическими истерическими симптомами, а значит, благодаря изучению этих симптомов и определению их психической этиологии можно внести существенный вклад в теорию означенного заболевания. Попытаемся ответить на следующий вопрос: как они возникают, каков «психический механизм» этих феноменов?

Ответ на поставленный вопрос зависит от принадлежности интересующего нас симптома к одной из двух групп, на которые Мебиус разделил идеогенные симптомы. Симптомы, соответствующие, с точки зрения содержания, исходному представлению, вполне объяснимы и доступны пониманию. То, что воспоминание об услышанном некогда голосе не просто вызывает знакомые отзвуки в душе, внятные «внутреннему слуху» здорового человека, а приобретает характер галлюцинации и воспринимается как подлинное, объективное слуховое ощущение, можно объяснить, опираясь на предположение об изменении степени возбудимости. Как известно, то же самое происходит со здоровым человеком, когда он грезит во сне. Все мы знаем, что, совершая произвольное движение, человек представляет себе результат, которого он хотел бы добиться, и благодаря этому представлению напрягаются мышцы соответствующей группы; доступно пониманию и то, что мысль о невозможности какого–то действия может помешать его выполнению. (Паралич, вызванный внушением.)