Исследования по истории платонизма

И обрати внимание, что притчи, окончив которые Он пошел оттуда, Он говорит вне Своего отечества, и, придя в отечество Свое, учил их в синагоге их (ср. Мф 13:53–54). И Марк говорит: «И пришел[2143] в Свое отечество; за Ним следуют ученики Его» (Мк 6:1). Поэтому, что касается этого высказывания, следует спросить, называет ли он Его отечеством Назарет или Вифлеем: Назарет — из-за [слов] «Назореем наречется» (Мф 2:23), Вифлеем же — потому что Он в нем родился (см. Мф 2:1). Еще я задаюсь вопросом (έφίστημι): может, евангелисты, хотя и могли сказать «придя в Вифлеем» или «придя в Назарет», все же не сделали этого, но употребили слово «отечество», так как в этом месте, касающемся Его отечества, которым <является> вся Иудея, где Его не почитали согласно [словам]: «Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем» (Мф 13:57), — выражен некий таинственный смысл (τι μυστικώς… δηλούμενον). И если кто-либо примет во внимание, что Иисус Христос — соблазн для Иудеев (ср. 1 Кор 1:23), у которых Он гоним и поныне, а среди язычников Он проповедан и принят верою (ср. 1 Тим 3:16), — ибо слово Его распространилось (ср. 2 Фес 3:1) по всей земле (ср. Рим 10:18), — то он увидит, что Иисус не имел чести в Своем отечестве, но почитается у чуждых заветам (ср. Еф 2:12) язычников. Что же Он говорил, уча в синагоге их, евангелисты не записали, но [сообщили], что это было столь велико и значительно, что все изумлялись (ср. Мф 13:54); и, возможно, что сказанное было слишком возвышенным, чтобы это записывать (ύπέρ γραφήν). Впрочем, Он учил в синагоге их, не отделяясь от нее и не отвергая ее.

17. [Слова] же: «Откуда у Него такая премудрость?» (Мф 13:54) — ясно показывают великую и исключительную премудрость слов Иисуса, достойную [того, чтобы сказать]: «И вот, здесь больше Соломона» (Мф 12:42). Ведь и чудеса (δυνάμεις) Он творил более великие, чем Илия, Елисей, а еще раньше — Моисей и Иисус Навин. Удивленные же [слушатели], которые не знали, что Он — сын Девы, и не поверили бы [в это], даже если бы им сказали, но полагали, что Он — [сын] Иосифа плотника, говорили: «Не плотников ли Он сын?» (Мф 13:55). И выказывая презрение ко всем, кто казался Его ближайшей родней, они говорили: «Не Его ли мать называется Мария, и братья Его — Иаков и Иосиф, и Симон, и Иуда? И сестры Его не все ли между нами?» (Мф 13:55–56). Итак, они думали, что Он — сын Иосифа и Марии. Что касается братьев Иисуса, то некоторые, основываясь на предании из Евангелия, озаглавленного «от Петра», или из Книги Иакова[2144], говорят, что это сыновья Иосифа от первой жены, жившей с ним до Марии[2145]. Те, кто так говорит, хотят до конца сохранить девственное достоинство Марии, чтобы не [получилось, будто] это тело, избранное, чтобы служить Слову, сказавшему: «Дух Святый найдет на Тебя и сила Всевышнего осенит Тебя» (Лк 1:35), познало мужское ложе после того, как в нее снизошел Дух Святый и сила, осенившая ее с высоты[2146]. И, думаю, есть смысл [в утверждении, что] Иисус — начаток (άπαρχήν) чистоты и целомудрия у мужчин, Мария же — у женщин Ибо нечестиво приписывать начаток девственности другой, а не Ей.

Иаков же — это тот, которого по его словам видел Павел, сказавший в Послании к Галатам: «Другого же из Апостолов я не видел [никого], кроме Иакова, брата Господня» (Гал 1:19). Этот Иаков настолько славился праведностью в народе, что Иосиф Флавий, написавший «Иудейские древности» в двадцати книгах, желая привести причину, по которой народ претерпел столь великие [бедствия], так что даже храм был разрушен, сказал, что это произошло с ними по причине гнева Божьего из-за того, на что они дерзнули против Иакова, брата Иисуса, называемого Христом. И удивительно (ср. Ин 9:30), что, не допуская, что наш Иисус есть Христос, он тем не менее засвидетельствовал столь великую праведность у Иакова. По его словам, и народ полагал, что претерпел такое из-за Иакова[2147]. А Иуда написал послание[2148], которое, хотя и состоит из немногих стихов, полно слов, сильных небесной благодатью; в предисловии он сказал: «Иуда, раб Иисуса Христа, брат Иакова» (Иуд 1:1). Об Иосифе же и Симоне мы ничего не разузнали.