Исследователи Гора

Вот оно и случилось. Рано или поздно это должно было произойти. Она предложила свои губы, а потом испугалась и смутилась. Целовать ее я бы не стал в любом случае, поскольку рабыня мне не принадлежала, но она об этом не знала. Интересно наблюдать процесс становления рабыни. Тем более этой, от которой зависел успех или провал моей собственной миссии в Шенди. Если дикарка не сумеет преодолеть застенчивости, ее убьют до того, как она приведет меня к загадочному Шабе. Моя маленькая проверка дала положительный результат. Я убедился, что в ней уже пробудилась рабыня. По крайней мере, сразу ее не прикончат. Я посмотрел на забившуюся в угол девушку. Она выглядела несчастной и испуганной.

– Я не рабыня, – сказала она сама себе по-английски, обхватила голову руками и разрыдалась.

Я улыбнулся.

Предлагая для поцелуя губы, она тем самым давала понять, что готова отдаться мужчине.

– Я не рабыня, я не рабыня, – всхлипывала она.

Почему землянки так стараются подавить в себе женское начало? Совсем не плохо быть женщиной, равно как неплохо быть мужчиной. Утверждать, впрочем, не стану, поскольку женщиной никогда не был. Почему они так сопротивляются? Не иначе, их принудили к этому слабые мужчины, которые боятся настоящих женщин. Настоящий мужчина всегда рад встрече с настоящей женщиной. Интересно и поучительно размышлять о человеческих ценностях. Изменчив и странен ветер, гуляющий по равнинам мироздания.

– Я не рабыня, – всхлипывала девушка, – я не рабыня. – Вдруг она посмотрела на меня со злостью: – Ты считаешь меня рабыней, животное!

Я ничего не ответил.

– Может быть, поэтому я тебя так ненавижу? Потому что ты знаешь, что я рабыня? – всхлипнула она. Я посмотрел на нее.

– Неужели я ненавижу тебя потому, что вижу в тебе своего господина?

Она снова опустила голову, заплакала и запричитала:

– Нет, нет, я не рабыня. Я не рабыня!

Я ушел. Я не хотел возражать девушке, которая обращалась ко мне по-английски, будучи уверена, что я ничего нe понимаю. Пусть выскажется. Иногда рабыням разрешают говорить на родном языке. Считается, что им это идет на пользу.

Я забрался под одеяло. В ногах лежала Саси.

– Прикоснись ко мне, господин, – взмолилась она.

– Хорошо, – сказал я и еще раз оглянулся на клетку.

В глубине души дикарка уже смирилась со своим рабством. Это было видно по ее глазам и движениям. А вот на словах она еще боролась с собой. Несведущая, сырая девчонка, не привыкшая к ошейнику. Что она могла знать о жизни рабыни?

– О, господин, – прошептала Саси.

Это заставило меня отвлечься от мыслей о блондинке и ее роли в моих планах. А также о том, что нас ждет в Шенди. Все свое внимание я отдал сладкой, извивающейся, закованной в ошейник Саси, этому маленькому, гибкому, отмеченному клеймом зверьку из Порт-Кара. Она была восхитительна. Для горианки не существовало проблем белокурой дикарки. Едва на ней защелкнули ошейник, она начала счастливо расцветать. Гориане знают толк в женщинах.

– Ты даришь мне такое наслаждение, господин, – простонала она.

– Тише, – сказал я.

Через четверть ана я обнял ее и нежно поцеловал, позволяя ей успокоиться.

– Кто ты? – спросил я ее.

– Рабыня, господин.

– Чья рабыня?

– Твоя, господин.

– Ты счастлива?

– Да, господин, – прошептала она.

Под порывами ветра скрипели мачты. Ритмично опускались и поднимались весла.

Мы находились в семи или восьми пасангах от линии буев. Я уже видел корабли в гавани. Буи должны были остаться слева по борту. Покидающие гавань суда обходили их с противоположной стороны. Таким образом регулировалось движение. По правилам судоходства кораблям следует проходить левыми бортами друг к другу.

– Какой маркировкой пользуется Улафи? – спросил я Шоку.

– Желтой с белыми полосками, – ответил он. – Маркировка приведет нас к причалу для купцов. Склад товаров Улафи находится около восьмого причала.

– Вы арендуете место на причале? – спросил я.

– Да, в торговом совете.

К слову сказать, белый и золотой – отличительные цвета купеческой гильдии, Торговцы любят белые мантии с золотой отделкой. Линия желто-белых буев вела к причалам для торговых кораблей.

В порту виднелись сорок или пятьдесят парусов. Но кораблей там было намного больше. На швартовке паруса обычно снимают. Стоящие под парусами суда либо только вошли, либо собирались покидать гавань. В основном это были маленькие суденышки, береговые лодки и легкие галеры.

Никогда не думал, что гавань Шенди такая большая. Она достигала восьми пасангов в ширину и трех в глубину. На востоке в нее впадала Ниока. Течение реки в этом месте стремительное – на протяжении двухсот ярдов река ограничена искусственным каменным руслом. В естественном состоянии Ниока такая же широкая и спокойная, как Камба. Вход в гавань Шенди со стороны реки происходит по узкому коридору для безопасного судоходства; этот канал еще называют «крюк». По нему суда могут подняться до Ниоки даже против течения. Естественно, при помощи ветра или весел.