Истерли Холл

Пока еще было время до ужина, Эви поднялась на чердак проверить леди Маргарет. Она почувствовала, что там намного теплее, чем было всегда. В спальнях было приятно, по-настоящему приятно. Леди Маргарет сидела в кресле, принесенном из спальни мистера Оберона, отданной теперь подполковнику со страшными ранами головы и лица. Оловянная маска выглядела запредельно ужасно. Может быть, ее отец вместе с кузнецом придумают что-нибудь получше?

Леди Маргарет сражалась с зеленой шерстью. Из ее рук выходило нечто такое, что даже при самом живом воображении нельзя было назвать шарфом. И как всегда, она не причесывалась.

Когда Эви вошла, леди Маргарет бросила вязанье, и из ее глаз снова полились слезы.

– Я думала, что смогу помочь вам, но вот что у меня получилось – какой-то ужас. Я ни на что не гожусь, только спать всем не даю. Я так устала, но мне страшно засыпать – из-за снов.

Голос ее был безжизненным, как и все в ней. Эви ощутила тепло от печки. Ну что ж, раз понадобилась война, чтобы поднять сюда, наверх, уголь, эта женщина может послушать, что она, Эви, ей скажет. Эви прошла через комнату, подобрала брошенное вязание, бросила его на кровать и сама села рядом. Она начала распутывать его, глядя на шерстяную нить, а не на леди Маргарет.

Она сумела найти мягкие слова, хотя чувствовала слишком большую усталость, чтобы быть способной на чувства:

– Леди Маргарет, вы слишком хороши, чтобы возиться с клочками шерсти. Вспомните, как упорно вы работали во имя нашего дела. Вы добились больших успехов, правда? А теперь вы не знаете, к чему приложить свои усилия. Вы нужны нам. Нам нужна помощь каждой женщины, причем не только для того, чтобы читать раненым, но и для работы.

Эви подняла голову и посмотрела леди Маргарет прямо в глаза.

– Работа? Но как это можно? Что скажет моя мать, не говоря уже об отце?

Эви оглянулась по сторонам.

– Ваши мать и отец? Но я не вижу их здесь. А что они говорили, когда вы были в тюрьме? Что они говорили, когда вы приехали сюда? Я не заметила, чтобы они бросились вам на помощь. Где письма, которые они вам написали? Их нет.

Мягкость в ее душе полностью улетучилась.

Когда Эви распутала всю шерсть и смотала ее в клубок, она встала, чтобы уйти, потому что ее смена продолжается до двух часов ночи. Напоследок она сказала:

– Подумайте об этом, леди Маргарет. Выберите что-нибудь для себя, но только что-то одно. Если решите начать сегодня, подложите угля в огонь, перед тем как уйти из комнаты. Я буду на кухне, так что приходите и расскажите мне, что бы вы хотели делать.

Леди Маргарет появилась на кухне примерно через час. Волосы ее были убраны в узел, впервые с тех пор, как болезнь завладела ею.

– Я не знаю, что хочу делать, но, может быть, я могла бы начать здесь, пока мне самой не станет понятно? По крайней мере, я могу научиться заваривать чай, раз уж у меня ничего больше не получается.

Она стояла рядом с Эви, пока они отвечали на звонки с просьбами о бульоне. Прибыли новые раненые, на этот раз из Фолкстоуна. Именно в тот момент, когда она с другой девушкой поднималась по лестнице, чтобы подышать свежим ночным воздухом, Эви заметила, как Милли метнулась за угол и побежала по дорожке вдоль стены сада. Чем она опять занимается, когда ей следует быть в прачечной? Эви торопливо пошла вслед за ней, в памяти сразу же всплыли ее свидания с Роджером, но девица исчезла. Что ж, может быть, это свет так упал, и Милли сейчас в прачечной. Эви слишком устала, чтобы ясно мыслить. А уж тем более на чем-то сосредоточиваться.

Наверху на лестнице леди Маргарет курила сигарету и наблюдала за ней.

– Все в порядке, Эви? – спросила она.

Эви ответила:

– Да, я просто думала, что видела кого-то знакомого.

Леди Маргарет затушила сигарету.

– Мне слишком холодно, давайте зайдем внутрь, и разрешите мне помочь вам налить бульон в супницу.

Они вернулись на кухню, и прошло целых полчаса, прежде чем Эви нашла время зайти в прачечную. Милли была там. Она болтала с другими девушками, рукава ее были засучены, от волос шел пар.

Утром накануне Рождества выпал целый дюйм снега, и погода обещала дальнейший снегопад. Вероника и Эви постоянно работали, стараясь занять секунды, минуты, часы ожидания.

– Они едут, – говорили они, каждый раз проходя друг мимо друга. Мама и отец Эви теперь все время улыбались. Мама в гараже присматривала за другими детьми из поселка, а отец помогал Стэнхопу, кузнецу в мастерской, вместе с другими мужчинами.

Они приедут к ланчу.

Эви казалось, что она умрет от ожидания. Они едут. Телеграммы с какими-нибудь ужасными новостями о мистере Обероне не приходило, и он сообщил бы им, если кто-то из их мужчин был ранен, не заставляя их ждать письма. Так что они вот-вот приедут, и она наконец разрешила себе думать о чем-то другом, чем настоящий момент. Они едут, и скоро Сай обнимет ее, а его губы прижмутся к ее губам. Она будет гладить его волосы, слушать его голос. И Джек тоже будет здесь, ее чудесный, прекрасный брат Джек.

В прачечной Милли напевала песенку и бегала в гараж проведать Тима.