Истерли Холл

Теперь нужно торопиться. Эви принялась просеивать муку и растирать масло, глядя через окно, как миссис Грин проверяет, что ее подопечные горничные убирают салоны, пока Брамптоны обедают. Печь сдобу для послеполуденного чая наверху было обязанностью миссис Грин, но миссис Мур взяла это на себя, после того как оказалось, что булочки и печенье, вышедшие из неловких рук миссис Грин, – это некие маленькие убогие комочки теста. Эта обязанность была тактично передана Эви, когда та пришла работать. Однако мистеру Харви ни слова, предупредила миссис Мур, приложив палец к губам.

Наконец все было выпечено и остужено, и, когда Эви отправилась к себе переодеться в свою обычную одежду, с души у нее свалился тяжелый камень. Ее не уволили. А в довершение всего Саймон будет ждать ее, начиная с трех часов. Задержавшись, чтобы захватить с собой сумку с джутовыми фартуками, печеньем и булочками, она побежала по дорожке в обход двора. Но ей удалось пробежать только первую сотню ярдов, потом сердце стало выпрыгивать из груди, а ноги стали тяжелыми, как сдоба миссис Грин. Тогда она пошла самым быстрым шагом, на который была способна. Облака быстро плыли по небу, и ветер крепчал. Наверняка в Фордингтоне на берег уже обрушиваются громадные волны. Сбор морского угля непременно удастся.

Справа от нее под серебристыми стволами берез зеленый травяной ковер тянулся, кажется, на мили, а в середине лужайки высился великолепный кедр. А дальше, за просторным выездом, готовились распустить листочки деревья парка. Интересно, это Саймон обрезал деревья? Или он надевал на копыта лошади кожаные башмаки, прицеплял косилку и косил лужайки? А может быть, делал и то и другое? Или ни то ни другое? Как мало, в сущности, она знает о человеке, которого, кажется, любит.

А вот и крытый соломой барак, справа от ворот, его почти не видно за рододендронами. И Саймон держит руль ее велосипеда и своего собственного. Он вышел из-за деревьев и оглянулся по сторонам. Велосипеды для женщин, работающих в доме, не одобрялись. Очевидно, предполагалось, что женщины должны везде ходить пешком, если только их не подвезут в экипаже или на телеге.

Эви бросилась вперед, стаскивая шляпу и размахивая ею.

– Я свободна! – смеясь, кричала она. – Свободна!

Его лицо осветила широкая улыбка.

– Тогда поехали. Ты взяла с собой фартук? Он тебе понадобится.

– Целых два.

Он подтолкнул к ней велосипед.

– Умница моя! Залезай.

На мгновение ей вспомнилась вчерашняя конюшня, но солнце прорывалось сквозь облака, и Саймон уже крутил педали, направляясь в сторону Истона, домой. «Моя умница», – вот как он назвал ее! Она закрепила на голове шляпу, вскочила в седло и бросилась его догонять, наслаждаясь чувством свободы, которое приносила скорость.

– Подожди! – крикнула она, изо всех сил нажимая на педали. В этот момент она решила ничего не говорить ему о прошлой ночи и мистере Обероне. Она вела себя как дура. Выводы свои она сделает, и чем меньше людей будет знать об этой истории, тем лучше.

Через полчаса они прокатили через Истон и были уже на дороге, ведущей к Фордингтону. Ехать по асфальту было легко и приятно, и Саймон сказал Эви, когда они, запыхавшись, поднялись на холм:

– Вот так экономия! Ради «Роллс-Ройсов» не жалеют асфальта для новых гладких дорог.

Асфальтовая дорога вела вниз по холму к Госфорну, и далее к Дурхэму, но Эви с Саймоном повернули в сторону моря и поехали вдоль изгородей и кромки зелени по обе стороны дороги, трясясь на разбитой колее и стараясь не сбиваться с темпа. Они разговаривали о своей работе, о семействе Брамптонов, и Саймон рассказал ей, что ходят слухи, будто щенок Оберон займет какую-то должность на шахте Оулд Мод в качестве наказания за долги, пьянство и исключение из университета.

– Это нам любезно сообщил прохиндей Роджер. Когда мы будем знать точно, надо будет рассказать Джеку. Или нам следует поговорить с ним прямо сегодня? – сказал Саймон. – Кстати, красавица, Роджер уже заигрывал с тобой?

Эви пожала плечами.

– Он предлагал помощь. Я была в жуткой спешке и оставила его без внимания.

– Продолжай дальше в том же духе. – Он явно злился. – От него всегда одни беды, как подтвердила история с дурочкой Шарлоттой, и говорят, эта девушка у него далеко не первая.

Эви не особенно беспокоилась. Она могла управиться с любым мужчиной, благо она выросла с таким братом, как Джек, и он давно показал ей, как надо драться. Но после вчерашней истории ей надо было задать один вопрос.

– А какой он, этот Ублюдок Брамптон?

Они переехали мост. Поток воды был мощный – всю прошлую неделю шли дожди. На холмах паслись овцы. Дальше, к югу, тянулись карьеры шахты Сидон, а на севере виднелась шахта Хоутон. Кучи шлака дымились там и сям, сколько мог охватить глаз. Отец как-то сказал, что империю создал уголь, и Эви подумала, что когда-нибудь она добьется, чтобы проклятая империя узнала, что этот самый уголь своим горбом добыла ее семья. До нее вдруг дошло, что Саймон не ответил на ее вопрос. Она взглянула на него, на его длинные ресницы, на сжатые челюсти.

Он тоже смотрел на нее.