Истина

Годами я не касалась этой штуковины, мое отвращение к оружию столь велико, что я почти физически на него реагирую. Каждый раз при виде этого пистолета я думала: нельзя вот так убивать, животных – нельзя, а уж людей и подавно. Хорошо бы люди вообще не убивали друг друга, но уж если такая мысль засела в голове, так пусть это хотя бы трудно будет, потребует усилия и решимости. Я так думаю: если один человек хочет убить другого, так пусть попробует его задушить, собственными руками выдавить жизнь из его тела, в непосредственной близости, лицом к лицу, и это трудно, это грязно, почти никто с этим не справится, ведь для нас и запрет на убийство строг, и сил у нас не хватает. А тут – только палец согнуть крючком. Так просто. Так ужасающе просто.

Шкатулку я закрыла. С чердака я спустилась. Пистолет я держала в руках. Прислушивалась. Долго прислушивалась. Все тихо.

Вернувшись в спальню, я открыла сейф, где на всякий случай хранился запас наличных денег и небольшой контейнер с патронами, Филипп запрятал его туда много лет назад, а я никогда не трогала. И опять меня охватили сомнения. Затем я все-таки зарядила пистолет, уложила его в шкатулку, закрыла крышку и набрала код, открыла платяной шкаф и засунула шкатулку на самую верхнюю полку, в самый дальний угол, да еще закидала сверху маечками. И почувствовала себя и лучше, и хуже – в равной мере. Скинула сандалии, опять забралась в постель. И в тот же миг поняла, что подступает сон. Сразу сдавшись, я погрузилась в темноту.

Иду по коридору. Голые стены. Вокруг полная тишина. Мне страшно, мне очень страшно. Не знаю, чего я боюсь, но от страха у меня чуть не отказывает разум. Замираю, услышав этот звук. Глухие удары. Они-то и вселяют в меня страх, но я иду на этот звук, иду вперед. Вот дверь. Останавливаюсь на некотором расстоянии, прислушиваюсь. Ага! Звук раздается снова. Слышится из-за двери. Я иду туда, я готовлюсь к тому, что ожидает меня за дверью, и нажимаю на ручку. Распахнув дверь настежь, вижу, что лежит там, за нею, растерянно моргаю и…

Я проснулась, я вырвалась из пучины и ускользнула, вот я лежу в своих простынях, влажных от холодного пота. Открыв глаза, убеждаюсь, что в комнате полная тьма. Сердце бьется в груди, как испуганная птичка. Я протерла глаза. Как видно, стояла ночь, ведь между планками спущенных жалюзи не пробивалось ни лучика света. Я вздохнула, села в кровати, принялась шарить вокруг в поисках мобильника, чтобы узнать, который час, и вдруг меня как пронзило: я ведь заснула при включенном свете! Ведь лампа, стоявшая на ночном столике, горела!

Кто-то побывал в моей комнате.

Я с трудом переводила дыхание, замерев от страха. Но все-таки преодолела оцепенение и попыталась на ощупь найти выключатель. И хватала рукой пустоту. Страх, в темноте коснуться чего-то – коснуться кого-то! – одолевал меня, как ни старалась я успокоиться. Говорила себе, что свет я, разумеется, выключила в полусне и сама того не помню. Ведь уж сколько раз я засыпала при свете и в полусне его выключала! Да сотни раз, не меньше. С облегчением я закивала головой. И тут же нашла выключатель, лампа зажглась, осветив комнату теплым светом, а у меня перехватило дыхание.

23

Кошмар внутри кошмара.

Его присутствия я не почувствовала. И оказалась не в состоянии уразуметь ту картину, что предстала моим глазам.

Моя спальня. Свет от лампочки возле кровати. А в этом свете – незнакомец. Он смотрел мне прямо в лицо.

Комната вокруг начала вращаться, и тем быстрее, чем чаще стучало мое сердце, и стучало, и стучало…

Он как будто призрак – ни дыхания, ни запаха, ничего. Одна только высокая фигура в черном. Бледная кожа, темные глаза. Он стоял возле моей кровати и смотрел на меня.

Тяжело дыша, я попыталась отползти так далеко, как только могла, пока не наткнулась на спинку в изголовье кровати. Человек заморгал, будто я заставила его выйти из транса, и сощурил глаза. Как знать, давно ли он стоял тут в темноте и наблюдал за мной. Подобно тени.