Истина

В горле пересохло, я с трудом сглотнула слюну, потом еще раз, мозг работал мучительно медленно.

Я спустила курок, дважды, человек упал на спину.

Но я не почувствовала никакой отдачи.

Не услышала никакого шума от выстрелов.

Не видела огнестрельных ран, не видела крови – ничего такого.

Я, не отрываясь, смотрела на чужака, который лежал на полу в неестественной позе. И вдруг увидела, как поднялась и опустилась его грудь, но прежде чем сообразила, что это могло означать, до моего слуха донесся злобный хохот.

Незнакомец хохотал. Он открыл глаза, сел, затем поднялся на ноги, посмотрел на меня и буквально скрючился от смеха. Он смеялся и смеялся, наверное, целую вечность, а я глупо и беспомощно на него глазела.

– Я разрядил пистолет, – сказал он.

Я не поверила своим ушам.

– Но это потрясающе, – наконец добавил он. – Совершенно потрясающе: ты просто взяла и выстрелила.

Он на секунду замолчал, как будто снова прокручивал в воображении всю сцену.

– И не один раз, а два.

Я не знала, что ответить.

Во взгляде незнакомца читалось презрение, невеселая улыбка на его губах походила на линию, проведенную остро заточенным карандашом.

– А знаешь, как это называется?

Я словно в забытьи покачала головой.

– Инстинкт убийцы, – констатировал он, и его слова прозвучали почти уважительно. – Такому нельзя научиться.

Я просто окаменела.

Он злорадно рассмеялся, увидев выражение моего лица.

– Не знаю, что вы обо мне вообразили, но вы заблуждаетесь! – пронзительно взвизгнул незнакомец, и прошло несколько секунд, прежде чем я сообразила – меня передразнивают. – Я обычная мать! Учу детей! Я и мухи не обижу!

От отвращения взгляд его сделался мрачным. Но в то же время удивительно спокойным.

Я потеряла дар речи.

Удар пришелся в самую точку.

Да, я запаниковала.

Но я выстрелила. Выстрелила два раза. Ноги опять подвели, и я повалилась как подкошенная, да так и осталась сидеть на голом полу, последние силы меня покинули.

– Инстинкт убийцы, – повторил человек. – Наконец-то она его показала. Свое истинное лицо. Лицо Зары Петерсен. Женщины, которая действует с расчетом…

Я опять почувствовала, что задыхаюсь.

– Муженек твой, похоже, был тряпка, – продолжил он. – Зато ты – нет. – Он посмотрел на меня сверху вниз. – Нет, ты не такая. – Глаза незнакомца утратили все человеческое. – Ты сделана из другого материала.

– Вы ошибаетесь, – жалобно простонала я.

Он покачал головой, циничная улыбка осветила его лицо.

– Неужели это правда, Зара? Неужели тебе охота продолжать в том же духе?

– Что вам от меня нужно? – закричала я, хотя, может, мне только казалось, что я кричала – слова, слетевшие с моих губ, напоминали скорее жалостливый и бессильный лепет.

– Ты невнимательна, – сказал он. – Мне нужна правда.

– Какая правда? Правда – это о чем?

– Правда о Филиппе и тебе, – медленно отчеканил он, словно говорил с капризным ребенком.

– Истина одной ночи, этой ночи, – сказала я.

Ночи. Господи.

Он не отвечал.

– Где мой муж? Что вы с ним сделали? – спросила я и попробовала сесть, но руки и ноги не слушались. – Где Филипп?

– Ты знаешь.

– Нет!

Что тут происходит?

– Ты знаешь. Говори.

Сил моих больше нет.

– Я не знаю! – всхлипнула я.

– Ты знаешь. Говори.

– Нет!

– Говори! Где Филипп? Ты знаешь! Говори!

Неожиданно наступила гробовая тишина.

Ничего.

Только мое дыхание.

И его.

Скрип половиц.

– Вы его убили! – прошептала я.

Тело мое сделалось почти невесомым.

Во взгляде незнакомца читалась невозмутимость.

– Это ты убила его, – сказал он.

– Почему вы так со мной поступаете? – пролепетала я.

– Ты знаешь, почему.

– Из-за того, что было, – прохрипела я. – Из-за того, что мы тогда сделали.

Он медленно наклонился ко мне. Я почувствовала, как скрутило желудок.

– Вспомни худшее из того, что ты когда-либо сделала.

Перед моими глазами замерцали вспышки света.

– Что ты сделала?

Бездна разверзлась.

– Что ты сделала? Отвечай!

Я не могла.

– Скажи правду! – взревел он.

Я открыла рот.

Я не могла.

Я потеряла сознание.

Незнакомец

Теперь осторожно, предельно осторожно.

Я стал медленно приближаться, в первую секунду даже подумал, что обморок ее только притворный. Эта женщина не желторотый цыпленок. Эта женщина только что в меня стреляла. In cold blood. Хладнокровно.

Но она действительно без сознания. Нащупываю пульс, женщина неподвижна. Прикидываю, как поступить. Нельзя допустить новой атаки, но и улизнуть она не должна.

Я распахнул дверь, ведущую в сад. Почувствовал, как хлынул на меня поток ночного воздуха.

Возвратился на кухню, подхватил по-прежнему бесчувственную женщину под мышки и поволок в сад.

Когда мы добрались до террасы, она издала жалобный стон. Как запуганное дитя, подумал я, и испытал чуть ли не жалость, но потом взял себя в руки. Филипп Петерсен поплатился за свои грехи. Так почему его жена должна оставаться безнаказанной?

41