Истина где-то рядом (СИ)

Глава 2

Он сел в кресло, подобрал под себя ноги.

?Сколько прошло, наверное с год, как уехал Славка. Первое время он писал. Кажется первое письмо пришло в августе, а второе в октябре. И все... Единственное что мы получали регулярно это деньги, но никто не решался их тратить. Правда, месяц что ли назад, в какой-то рубрике по ?тв? типа ?Приветы с фронта? он мелькнул, но ничего не сказал. Я только увидел перекошенный рот и услышал крик ?В пятерке "двухсотый",?--что это значило? Он изменился. Даже во втором письме это чувствовалось. Ни слова о себе, все что-то про других:?Познакомился с Виктором по кличке Архангел, он учит меня стрелять, классный парень...Вчера ходили на... улицу нашли три трупа и одну живую девчушку, Машку, так ее Виктор назвал (сама она немая, а документов, конечно нет.) Может у нас останется...В начале ноября двинемся вперед...?И только в конце зачем-то приписка: ?Коля, береги себя.? Я долго ломал голову, почему я? Почему не мать, с ее язвой? Почему не бабушка? Почему не отец? Мы ему не отвечали, он просил. А когда он перестал писать, мама все-таки послала плаксивое письмо, но то ли оно не дошло, то ли...?--Он встал, прошелся по комнате, включил телевизор.

?В последнее время все не ладилось: Жанна ушла, Виктория запретила видеть сына, что я им такое сделал??

Зазвонил телефон. Николай взял трубку, и долго совершенно не о чем болтал со старшей дочкой:

--Как дела?

--Нормально. А у тебя?

--Да тоже ничего. --И все в таком духе. Спросил про ее парня. ?Все нормально.? Бросил пару слов про приближающийся отпуск. Помолчали.

--Бабушку навести,--попросил Николай наконец.

--Хорошо. В какой она палате?

--В тридцать четвертой.

--Пока.

--Пока.

Он не любил телефон. Не видишь глаз, не видишь самого человека, поэтому и можно болтать сколько угодно, даже не догадываясь, что о тебе думает собеседник. Телевизор что-то кричал, менялась картинка и вокруг кинескопа воздух светился белым. Поставил таймер на пять тридцать и уснул.

***

Славка провел рукой по бетонной плите, положил автомат на колени. Метрах в пяти спал, накрывшись брезентом Виктор. У маленького костерка сидел Данила с Григорием,--два неразлучных брата близнеца, только у Даниила двух пальцев на левой руке нет, а так как две капли воды. Немая Машка сгорбившись ходит не находя себе места. Красивая девчонка, ей лет шестнадцать, но слабоумная, да и еще к тому же не говорит ничего. Что-то на нее упало, испугало, а лечить никто не лечил, да и сейчас никому до нее нет дела. Славка махнул рукой проходящему рядом Роману и достав из кармана помятую пачку ?Примы? сунул в рот сигарету. К плохому быстро привыкаешь, особенно там, где плохого много. Он прикурил. Левой рукой уперся в плиту, правой держал сигарету. Красное зарево растекалось по горизонту, пуская в синее небо клубы жирного черного дыма. Горел нефтеперегонный заводик, нелегал конечно, что здесь сейчас легально. По-моему, даже наши ребята его и подорвали сегодня. Машка вышла из палатки, взяв оттуда курточку цвета хаки, невыносимо ей великоватую и грязную, просаленную, прокерасиненную и нацепила ее на себя, подвернув на половину рукава, повязала зеленую косынку и пошла к крану с водой.

Медленно начиналась жизнь в лагере. Из палатки выполз Петр по кличке Пьер, посмотрел ничего не понимающим взглядом вокруг. Ему всегда казалось, что война это сон и он должен проснуться дома, и так каждое утро. Он единственный не был контрактником, он был..., да бог его знает, кем он был...Его так же как и Машку нашли, только в подвале. Он утверждал, что его там насильно удерживали, но когда группа Виктора его обнаружила, никого кроме него, не то что в подвале, в доме и ближайших окрестностях не было. Кто он и откуда он не помнил, не помнил он и номер своей части, свое имя, правда, назвал Петр Бранко...

За Пьером вышел Динамо, побежал в сортир. Солнце медленно поднималось.

? Утро. Часов пять. Через полчаса завтрак, через час осмотр позиций. Сегодня, говорят, должны приехать журналисты, во второй раз за эти полгода. Мать наверное будет ждать что я что-то скажу. Нет, ничего я не буду говорить, нечего! Да еще это ее письмо,--?Миленький мой... зачем ты так с нами...? Я не с вами, я с самим собой так. Пришел умирать, а стал убивать. Если бы не Виктор, бросился бы в первый день под пули. А он сказал, что не терпит самоубийц, что не даст позорить своих парней, что у них за пол года не было ни одной потери. Стал учить меня убивать. Помню первую мою жертву,-- черная тень метров за четыреста. Она даже не знала, эта тень, что я ее... Боже мой о чем я думаю! Я же человек, я убиваю людей...Не думать, не думать...Здесь нельзя думать.?Сыночек отзовись...!? Ваш сын давно умер, вместе с той тенью.?

Он вздрогнул, кучка теплого пепла упала на штанину, прожгла дырочку.

?Как там твоя кличка?--спросил он себя смахивая пепел с коленки,--Мортель--смертельный. Да, убивать чужих и добивать смертельно раненых своих...Хотя кого я добивал?

Одного Басеньку,--собачку с двумя перебитыми задними лапами? А слухами земля полнится.?