Истина. Осень в Сокольниках. Место преступления - Москва

– А если тебя, Леня, в ИВС?

– А меня за что?

– А его?

– Ну ты даешь, начальник! Как за что? На гантели его отпечатки пальцев, в пластиковой сумке газета с его адресом, в квартире вещи убитого Желтухина, факт их знакомства подтвержден. Чего тебе еще!

– Мне ничего, Леня. Только некая Лена на улице Чаплыгина не живет. Вот заявление Звонкова о краже гантели, вот показания соседей о том, что из квартиры Звонкова выходил посторонний.

– Ну и что?

– То есть?

– Я же говорю тебе, пусть от этого у прокуратуры голова болит. Мы-то здесь при чем?

– Леня, Леня, ничего ты не понял и не поймешь. У тебя сыск нечто вроде завода. Тебе план необходим.

– Только не строй из себя святого, Игорь. Не надо.

– А я не святой, Леня. Я сыщик. И мое дело искать. А ты, кстати, руководишь уголовным розыском отделения, и ты должен тоже искать.

– Так что же, целоваться мне теперь с твоим Звонковым или самому в ИВС сесть?

В дверь постучали.

– Войдите! – крикнул Коновалов.

В кабинет вошел Лев Миронович.

– Вы меня вызывали? Моя фамилия Шнейдерман.

– Конечно. – Корнеев встал. – Садитесь.

Лев Миронович сел, огляделся.

– Вас, кажется, Лев Миронович зовут?

– Да.

– Вы работаете вместе со Звонковым?

– Двенадцать лет.

– Что вы о нем можете сказать?

– Он прекрасный человек и великолепный работник.

– Лев Миронович, позавчера во сколько Звонков ушел с работы?

– В четырнадцать. Свидание у него было в три.

– А почему свидание?

– Некий опыт подсказал мне. Если человек так тщательно одевается…

– А в чем был одет Звонков?

– Серый костюм, рубашка голубая, галстук полосатый.

– Вы это точно помните? – вмешался в разговор Коновалов.

– Конечно.

– Лев Миронович, за последние дни вы не замечали ничего необычного в поведении Звонкова?

– Знаете, он рассказывал мне о каких-то странностях, творящихся в его квартире. И мы пытались связать это с пропажей ключей.

– Каких ключей?

– От квартиры Звонкова. Его кто-то вызвал по телефону вниз. Женя простоял полчаса, но никто не появился. А уходя домой, он начал искать ключи, и они оказались в другом кармане халата.

– Чушь это, – оборвал Льва Мироновича Коновалов. – Глупость. Случайно он переложил.

– Да нет, товарищ капитан. Звонков известен мелочной скрупулезностью. Он ключи вместе с деталями в карман не положит.

– Значит, вы считаете, что ключи у Звонкова похищали?

– Я ничего не считаю, я рассказываю, как это было.

– Спасибо. – Корнеев встал, пожал руку Льву Мироновичу. – Вы очень помогли нам.

Лев Миронович вышел.

– Ну, что теперь скажешь? – Корнеев посмотрел на Коновалова.

– Показания-то подмытые, неточные. Вроде да, а вроде нет.

– Но соседи Желтухина показали, что видели человека в желтой кожаной куртке. А Звонков был в сером костюме.

– Он переодеться мог. Слушай, Игорь, я понимаю, Звонков твой знакомый, ты и стараешься.

– Я что, стараюсь его по блату в начальники устроить?

– Все равно есть некий душок.

– Вот что, Леня, я вижу, ты уже формулировку для Кривенцова подготовил.

– Да что ты, Игорь. Ну что, ты считаешь, надо делать со Звонковым? Отпускать?

– Зови его.

Милиционер ввел Звонкова. Женя почернел за эту ночь и половину дня. Лицо обросло щетиной, в глазах появился сухой блеск, словно у больного.

– Женя, – сказал Корнеев. – Я все проверил. Твои слова подтверждаются, но отпустить мы тебя не можем.

– Почему?

– Слишком тяжелое обвинение предъявлено тебе. Твои доводы пока еще не перевешивают обвинение. Мы вынуждены задержать тебя на семьдесят два часа.

– Мне все равно, Игорь. Все равно. Я устал.

– Уведите его.

Звонков встал, как автомат, и пошел к дверям. И Корнеева поразила его совершенно равнодушная спина. Он шел как сломленный человек.

– А я думал, ты не решишься, – усмехнулся Коновалов, – я у прокурора постановление запас.

– Ты молодец, Коновалов, ты еще всеми нами покомандуешь.

– Игорь! Игорь! – донесся из коридора голос Звонкова.

Корнеев бросился к дверям.

В конце коридора два милиционера держали рвущегося Звонкова.

– Что, Женя?

– Я вспомнил, Игорь! Нас Толя Валин на улице Чаплыгина видел.

* * *

Кривенцов сидел в своем кабинете среди книжечек, фломастеров, календарей. Вымытый, стерильный, в рубашке с тугим крахмальным воротником.

Он посмотрел на вошедшего Корнеева, потер ладони и улыбнулся.

Нехорошая улыбка получилась у начальника отдела. Так улыбаются победители.

– Ты чего это, Корнеев, мешаешь людям, так сказать, убийцу ловить? Приятелей выгораживаешь?

– Попрошу обращаться ко мне на «вы», как положено по инструкции.

Кривенцов откинулся в кресле, внимательно посмотрел на Корнеева.

– По инструкции, значит. Хорошо. Решением руководства я отстраняю вас от разработки по делу Желтухина. Идите. Вашими порочащими звание работника органов связями займется Инспекция по личному составу.

В коридоре Корнеева догнал сотрудник НТО:

– Товарищ майор, мы проверили дактилоскопию убитого Желтухина.

– Что-нибудь есть?

– Не что-нибудь, а очень много.

– Не понял.

– А вы посмотрите. – Сотрудник раскрыл папку. – Желтухин – один из крупнейших уголовников. По архиву считалось, что он умер в Чите. Его настоящая фамилия Трунов.

– Вот это подарки, – засмеялся Корнеев, – с меня коньяк, ребята.