Истина. Осень в Сокольниках. Место преступления - Москва

– Прошу пересчитать.

Потом снял плотный материал и достал один за другим шесть овальных предметов, аккуратно упакованных в слой ваты. Осторожно освободил один из них, и на стол лег первый эмалевый медальон.

– Господин Корнье, как эти вещи могли попасть к вам?

– Не знаю, господин генерал.

– Вы настаиваете на этом?

– Да.

– Мы располагаем показаниями гражданки Кольцовой Натальи Васильевны, в которых она рассказывает о вашей деятельности, несовместимой с положением гостя нашей страны.

– О чем именно пишет моя невеста мадам Кольцова?

– О том, что вы занимались скупкой заведомо краденых вещей и контрабандным провозом их за границу.

– Это оговор. Но тем не менее я хотел бы ознакомиться с ее показаниями.

– Вы их прочтете позже.

В кабинет вошел сухощавый пожилой человек.

– Кто этот господин? – спросил Корнье.

– Эксперт-искусствовед профессор Забродин.

Корнье слышал это имя и с любопытством посмотрел на Забродина. Именно его статья навела шефа на Лимарева. Забродин подошел к столу. Шесть медальонов в ряд лежали на нем. Освещенные лампами дневного света, они казались тусклыми и неинтересными.

– Они? – спросил Забродина Кафтанов.

– Они. – Забродин погладил ладонью медальон.

– Я прошу вас, Владимир Федорович, выступить в качестве эксперта.

– Что я должен сделать?

– Вам все объяснит следователь Малюков.

– Господа, – Корнье встал, – здесь происходит бесчинство и беззаконие. Я коммерсант. У меня доброе имя. Меня хорошо знают в русских внешнеторговых организациях. Это провокация.

– Вы обвиняете нас? – недобро прищурился Кафтанов.

– Если бы я меньше знал вашу страну, то пошел бы по пути разнузданных политиканов. Но я хорошо знаю русских. Я считаю это происками конкурирующей английской фирмы.

– И на том спасибо, хоть не мы виноваты. – Кафтанов подождал, пока его слова переведут Корнье. Он смотрел на бельгийца и думал, что этот парень не такой дурак и версию для защиты выбрал неожиданную и твердую. – Господин Корнье, мы предъявим вам магнитофонную запись вашего разговора с гражданином Долгушиным, а также покажем видеопленку, из которой явствует, что именно он положил этот чемодан в вашу машину.

– Да, в машину. В мою машину подложил. Он же не передал его из рук в руки.

Малюков, писавший протокол, выслушав перевод, с любопытством посмотрел на Корнье.

– Потом, господин генерал, – продолжал бельгиец, – в вашей стране магнитные и видеопленки не являются доказательством для суда. А кроме того, я не знаю никакого Долгушина. Возможно, этот человек и действовал по заданию моих конкурентов.

Корнье мельком взглянул на часы.

– Господин Корнье, – Кафтанов подошел к задержанному, – Долгушин не улетит в Париж, он скоро будет здесь, рядом с вами.

Альберт внутренне был готов к этому, но все же новость была неприятной.

– Но я не знаю Долгушина.

Кафтанов открыл папку, лежащую на столе, вынул из нее цветную фотографию, сделанную аппаратом «Полароид». На берегу реки сидели Корнье и Долгушин, на траве лежала скатерть, на которой громоздились бутылки, рядом Наташа жарила шашлыки.

– Эту фотографию мы обнаружили при обыске на квартире Кольцовой. Здесь вы и Долгушин.

Корнье мысленно выругался. Как же он забыл порвать все эти снимки. Они тогда здорово надрались. Он привез в подарок Наташе этот фотоаппарат, и снимал их какой-то маленький вертлявый человек по имени Семен.

– Возможно, но я не помню, мадам Кольцова знакомила меня со многими своими друзьями.

Кафтанов усмехнулся и положил фотографии обратно.

– Господин генерал, я не сомневаюсь, что все, что происходит здесь, делается на основании законов вашей страны. Но я бельгийский подданный и прошу пригласить представителя моего посольства.

– Господин Корнье, мы известили ваше посольство. Завтра утром вы встретитесь с вашим дипломатом и работником Министерства иностранных дел СССР.

– Я могу быть свободен?

– Нет. Нам еще надо о многом побеседовать.

* * *