Истина. Осень в Сокольниках. Место преступления - Москва

– Простите. – Вадим начал понимать, что визит этот явно не дружеский. – Кто вы?

– Тохадзе я. Арчил Тохадзе, двоюродный брат Нугзара. А она его мать.

Женщина встала, всхлипнула, закрыла лицо рукой, унизанной кольцами.

– Один он у меня, один. Ошибся мальчик. Он же совсем молодой…

– Ваш сын, гражданка Тохадзе, обвиняется в тяжелых преступлениях, по его вине ушли из жизни два человека.

– Дорогой Вадим, – Арчил Тохадзе взял бутылку коньяка и разлил по рюмкам, – зачем так говоришь? Садись, немного хлеб-соль сделаем, поговорим. Как люди поговорим. Спроси в Сухуми, кто такие Тохадзе. Любой скажет: Тохадзе ценят дружбу, людей ценят.

– Послушайте, ценитель людей, как вы узнали мой адрес?

– Не мы, дорогой Вадим, горе наше узнало, сердце материнское привело.

– А если без лирики? – жестко спросил Вадим.

– Люди везде есть, хорошие люди, готовые помочь.

– Я спрашиваю вас, гражданин Тохадзе: как вы узнали мой адрес?

– Зачем сердишься.

Вадим подошел к письменному столу, поднял телефонную трубку, набрал номер дежурного по городу.

– Дежурный по городу, подполковник Зайцев.

– Это Орлов, Владимир Павлович.

– Слушаю, Вадим Николаевич.

– Примите сообщение. Сегодня, 16 августа, в 23 часа 36 минут я обнаружил в своей квартире гражданина Арчила Тохадзе и гражданку Тохадзе, двоюродного брата и мать задержанного нами опасного преступника Нугзара Тохадзе.

– Вадим, – в голосе Зайцева послышались нотки беспокойства, – я сейчас пришлю людей.

– Не надо. Рапорт о случившемся подам завтра. Дополняю сообщение: как гражданин Тохадзе узнал мой адрес, он отвечать отказался. У меня все.

– Я понял, Вадим, люди выехали на всякий случай.

Орлов положил трубку, посмотрел на Тохадзе.

– Ну? – спросил он. – Гражданин Тохадзе, что дальше?

– Дальше, – с ненавистью выдохнул Арчил, – дальше не захотел по-хорошему – жалеть будешь. Хлебом клянусь.

– Вот что, любезный, я с вами черных баранов не пас и поэтому прошу говорить мне «вы». Ясно? Это во-первых, а во-вторых, собирайте провиант и идите отсюда, и чем быстрее, тем лучше.

Арчил Тохадзе смотрел на Вадима ненавидяще, катая желваки на скулах. Потом он что-то сказал по-грузински, гортанно и резко. Женщина поднялась и пошла к двери.

– Мусор. Мент. Кровью выхаркаешь, клянусь честным словом.

Красная пелена ненависти заволокла глаза. Какая-то сволочь смеет оскорблять его в собственном доме. Вадим шагнул к Тохадзе, схватил его за рубашку, рванул к себе.

– Ты, сухумский гангстер…

По лицу Арчила Вадим понял, что тот ждет именно скандала, и отпустил его.

– Забирайте все это и вон из моего дома!

Арчил подошел к столу, плюнул и шагнул к двери. В коридоре требовательно зазвонил звонок. Через минуту в комнату вошел помощник дежурного и два милиционера.

– Товарищ подполковник.

– Все в порядке, Сумкин, граждане Тохадзе уходят.

– Доставить их в семнадцатое? – спросил майор.

– А зачем? Пусть идут.

Милиционеры расступились, пропуская Тохадзе.

Хлопнула входная дверь.

– А что с этим делать? – поинтересовался Сумкин, глядя на стол.

– А черт его знает. Забрать они не забрали, а выкидывать жалко.

– Точно, товарищ подполковник, – сказал один из милиционеров, – сплошной дефицит.

– Тут этот гад плюнул прямо на рыбу, – усмехнулся Вадим, – мы ее выкинем, а остальное собирайте и отвезите ребятам в дежурную часть.

– А коньяк? – заинтересовался Сумкин.

– Думаю, найдете, что с ним делать.

Олег Кудин по кличке Чума, высокий, тонкий в талии, широкоплечий парень, провожал по Тверскому бульвару Сашу Крылова. Бульвар был пуст. Только на одной из лавочек сидела припозднившаяся парочка. Они шли, дымя сигаретами. Оба высокие, сильные, в вельветовых джинсах и кожаных куртках.

– Ты меня прости, Саня, – сказал Кудин, – ты как пришел, я на тебя посмотрел и подумал, что тебе не блатных, а бабочек ловить.

Крылов засмеялся:

– Ты скажешь, Олег. А ловить, как ты говоришь, мне приходится. Только тебя я не ловил. Я тебя искал, потому что ты нам помочь можешь.

– Я, конечно, судимый. Куда денешься. Два срока тянул. Не отрицаю. Но теперь вашей фирме с меня, кроме анализов, взять нечего.

– А мы и не хотим у тебя ничего отнимать. Ты придешь и расскажешь, где был в ночь на четырнадцатое, так же расскажешь, как мне сегодня.

– Тебе, – Кудин бросил сигарету, – рассказать легко, а там у вас такие умельцы есть, что быстро зайцу волчьи уши пришьют и в зоопарк, в клетку.

– Да брось ты, Олег. Ты же сам говоришь, что жить только что по-хорошему начал.

– Начал, и рассказать мне есть что. Только знаешь, как у нас – береженого Бог бережет, небереженого конвой стережет.

Крылов остановился, достал сигарету, чиркнул зажигалкой. Из кустов выползли две тени и придвинулись к Крылову и Кудину. Краем глаза Крылов заметил, что сзади подходят еще двое.

– Слышь, мужик, – сказал один из подошедших, – сигарету дай.

– А из белья тебе ничего не надо? – шагнул к нему Кудин. – Иди отсюда… шакал, а то пять лет у параши за гоп– стоп прокукуешь.

– Ты чё? Ты чё? – Парень попятился.

– Мы из МУРа. – Крылов достал удостоверение.

– А мы чего, – сказал парень, – закурить хотели.

– Спать идите, – сказал Крылов, – спать, а то не все такие добрые, как мы.