Истина. Осень в Сокольниках. Место преступления - Москва

– Правильно, но ради чего? Цель?

– Цель оправдывает средства.

– Понимаю. Ты мне не говори больше об этом, ладно?

– Как хочешь. Ты думаешь, мне легко?

Долгушин взял сигарету, прикурил. И тут же вспомнил, что до конца дня он может выкурить всего три, а дел предстоит много. И чувство досады на себя на время затмило все остальное, исчезло острое ощущение ревности, и он опять мог контролировать себя.

– Как у тебя дела? – спросила Наташа.

– Все по плану, документы сдал, отношение положительное, в ноябре надеюсь гулять по Елисейским Полям. Причина для поездки солидная – архив Дягилева… Посмотрим…

– А если сорвется?

– Нужно надеяться на лучшее, но готовиться к худшему. Я готовлюсь. В издательстве все в порядке, заказанные статьи делаются. Главное, чтобы уехала ты.

– Мне иногда становится страшно, Юра.

– Это ты напрасно, Наташа. – Долгушин вытер рот салфеткой, скомкал ее, огляделся.

Из-за соседнего столика на него смотрел Виталий. С ненавистью смотрел, с тоской.

С Наташей Долгушин попрощался у выхода, она пошла к себе в «Интурист», а Юрий Петрович сел в машину.

Ровно через час он должен был выступать во Дворце культуры в устном молодежном журнале.

Юрий Петрович вынул из кейса красную коробочку, раскрыл ее. Золотом блеснула лауреатская медаль.

Долгушин привинтил ее к лацкану пиджака, скосил глаз. Медаль всегда придавала ему уверенности. Она выглядела солидно и нарядно. Когда он получил ее, многие удивлялись. Не столь уж велик был вклад молодого мэнээса в работу над монографией и в науку вообще. Мало кто знал, что академик, руководивший работой, был частым гостем в квартире на Сивцевом Вражке. А жил в этой квартире мэнээс Долгушин. И бывал там академик не один.

Пришло время, и не стало академика, выпрыгнувшего на волне очередной кампании в 1948 году.

Никого не интересовали книги, выпущенные тогда. А медаль осталась. Навсегда. Она, как путеводная звезда, провела своего владельца сквозь бурное время реорганизаций. Звание, как щит, надежно закрывало его.

Надежно ли? Об этом стал чаще и чаще думать Долгушин.

Он уже много лет жил двойной жизнью, но, как умный человек, понимал, что когда-то всему этому должен прийти конец. Поэтому и оформлял он документы для поездки во Францию, поэтому и заставлял женщину, которую любил, ложиться в постель к иностранцу и выходить за него замуж.

У него было слишком мало времени. Слишком мало.

Долгушин думал об этом, сидя на сцене Дворца культуры. Он не волновался. Выступать он умел и любил.

– А теперь, друзья, – сказала ведущая, хорошенькая, совсем юная девушка, – выступит лауреат Государственной премии, искусствовед Юрий Петрович Долгушин. Он автор книги «Рукоятка меча», он расскажет нам…

– Минуточку, – Долгушин прервал ведущую, – не раскрывайте моего секрета.

Он подошел к микрофону.

– Итак, друзья, великий философ Средневековья Мартин Лютер сказал: «На том стою и не могу иначе».

Домой он вернулся поздно. Сел в кресло, не зажигая огня, закурил сигарету. Позади был тяжелый день. Но все, кажется, уладилось. Даже Гриша привел себя в порядок и начал работать. Гриша когда-то был прекрасным журналистом, писавшим об искусстве, потом начал пить. Работая в издательстве, попал под суд за взятку. Теперь он стал верным «негром» Долгушина. Автором-невидимкой.

Долгушин курил, но вкуса сигареты не чувствовал, так бывает, когда куришь, не видя дыма. Он щелкнул выключателем. Над письменным столом загорелся цветной колпак настольной лампы.

И тут Долгушин увидел человека. Тот сидел в углу, в кресле. Долгушин напрягся для прыжка.

Человек встал.

– Спокойно, Каин, на своих не бросайся.

– Как ты сюда попал?

– Через дверь, естественно. – Человек подошел к столу и взял из пачки сигарету.

– Садись, – сказал генерал и достал сигареты из кармана пиджака, висевшего на спинке стула.

Орлов сел, прикидывая мысленно, для чего вызвал Кафтанов.

– Я прочел твой рапорт. Что это за ночные визиты?

– Не знаю.

– Как они установили твой адрес?

– Не знаю.

– Да что ты все «не знаю» да «не знаю». А кто должен знать? Я?!

– Я действительно не знаю, Андрей Петрович, кто надоумил родственников Тохадзе прийти ко мне.

– Я думаю, они не остановятся на этом. Жди телеги.

– Я поступил по правилам. Сообщил дежурному по городу, тот прислал наряд…

– Ну ладно, не будем предвосхищать события, что по делу?

– Немного.

– Докладывай.

Кафтанов взял карандаш. Слушая, он всегда чертил в блокноте понятные только ему одному кружки, треугольники, квадраты, переплетая их, соединяя линиями и пунктирами.

– Нами задержан Силин Петр Семенович. Он признался в краже ковки и изразцовой плитки. Похищенные им вещи обнаружены на даче композитора Лесоковского и изъяты.

Вадим вынул из папки протоколы допросов Силина и Лесоковского, акт изъятия, протянул Кафтанову. Генерал взял бумаги, быстро пробежал глазами, начал что-то выписывать. Вадим ждал, когда Кафтанов закончит, думая о том, что сегодня предстоит сделать его группе. Пока поиски пробуксовывали. Не было ничего определенного. Какие-то отрывочные сведения, не совсем точные предположения не позволяли выстроить четкие версии, пригодные к отработке.