В ту комнату я вошла другим человеком, а теперь я даже не знаю, кто я, и что я.
Я вспомнила разговор с Заком, некоторое время назад:
Я засмеялась.
У меня впереди вся жизнь. Но кто я теперь?
Я не принадлежу себе.
Неожиданно в памяти стали всплывать неясные диалоги, которое раньше не имели никакого значения, но теперь стали приобретать смысл. Когда я среди ночи проснулась от шока и страха и пришла к Кэри Хейлу, я думала, что с ним что-то случилось. А потом, эти слова, принадлежащие Серене:
Я ничего не сделала. Единственной моей ошибкой было то, что я попалась на глаза Кэри Хейлу, и он решил, что я подхожу для того чтобы использовать меня в своих целях. А его мать, жаждущая во чтобы то, ни стало контролировать своего сына, пыталась убрать меня с дороги.
Это все было не из-за меня.
Причиной всему Кэри Хейл.
Уже довольно давно я не ощущала такой острой, разрушительной боли, которая заставляла мое горло сжиматься, а глаза гореть.
Я вышла на веранду дома Кэри Хейла, и мне показалось, что прошла сотня лет с тех пор, как я вошла. Кажется, лес изменился - я видела все иначе - другие деревья, почва, даже домик.
А может быть это дело во мне. Это не они изменились, а я сама.
***
Через неделю, проведенную у бабушки, занимаясь огородом, я подумала, что не так уж сильно изменилась. Да, были пугающие меня вещи, например, мои сны все еще продолжались, и мне приходилось запираться в комнате, чтобы среди ночи не проснуться, и не начать разгуливать, по дому, пугая бабушку, и ее кошку по имени Пышечка, но я привыкла к этому.
Когда я вышла на вокзале, Гертруда уже ждала меня, на своем огненно-красном кабриолете; бабуля выглядела хорошо - лучше, чем я, однозначно. Должно быть тетя Энн позвонила ей, и предупредила о том, что я приеду к ней на некоторое время.
Я не знаю, что именно рассказала тетя Энн обо мне. Может быть, что я невменяемая психопатка, и за мной нужен глаз да глаз, а может быть она ограничилась лишь сухим объяснением что у меня стресс, и мне нужна передышка. В любом случае, пока я ехала в бабушкиной машине, глядя на мрачный Эттон-Крик, со старыми домиками, и с витражными магазинами, я заметила, что бабушка меня игнорирует, а когда мы стоим на светофоре, она мне загадочно улыбается, словно у нас с ней есть какой-то секрет.
Не знаю, возможно она такая же чокнутая, как и я.
Тот первый день, когда я приехала в Эттон-Крик был для меня сущим кошмаром: мысли крутились только вокруг того, что случилось в домике Кэри Хейла, и мне нужно было сесть и поразмыслить над этим, но бабуля, с порога заставила меня готовить ужин, а утром, когда я проснулась, отправила в огород, пропалывать траву, для посадки картофеля.
Думать о том, что случилось в Дэвилспейнде не было сил.
Когда на четвертый день, бабушка заставила меня идти в магазин, за продуктами, я спросила:
- Почему ты гоняешь меня туда-сюда? Напиши сразу список покупок, потому что на этой неделе я не поеду больше в магазин, и шагу со двора не ступлю!
- Цыц! - бабушка высокомерно вскинула брови, всучила мне список, и деньги, и почти выпнула за дверь. Я поплелась к ее машине, стоящей на подъездной дорожке. Она не боялась доверить мне ключи, видимо ее не очень заботило, что я могу врезаться во что-то по пути. Или в кого-то.