Истина в деталях

— Ты ничего не найдешь, так что поторопись и покончи с этим. — Взявшись за ткань блузки, я дрожащими пальцами застегиваю каждую пуговицу.

Его глаза блестят от чего-то, что я не могу расшифровать, а его прикосновение становится похожим на ласку. К сожалению, это большее, чем я испытывала за последнее время. Я успеваю остановить себя в последний момент, когда мое тело непроизвольно реагирует, отзываясь на его прикосновение.

В тот момент, когда его мозолистые пальцы касаются пяти небольших шрамов чуть выше моего правого бедра, он замирает, и на его лице проступает любопытство.

Дурацкие келоидные шрамы. Они выпуклые и жесткие, и я ненавижу их по разным причинам. Хотя я могла бы сделать операцию, чтобы сгладить их, я не стала. Они для меня — обоюдоострый меч.

Полезное напоминание о моем болезненном прошлом.

Поняв, что я не намерена предлагать объяснения, он продолжает поиски. Когда его пальцы касаются чувствительной кожи внутренней поверхности бедер в районе трусиков, я сжимаю губы, сдерживая рвущийся наружу вздох, и пытаюсь успокоить дыхание.

Все летит к чертям, когда его руки скользят по моей попке.

Темные брови поднимаются, как будто он только что обнаружил что-то интригующее.

— Итак, профессор. Не думал, что вы любительница стрингов, — хрипло пробормотал он.

Я окидываю его ледяным взглядом.

— Пожалуйста, убери руки от моей задницы.

Намек на ухмылку появляется в одном уголке его губ, пока он медленно отводит руки.

— Только потому, что с этим я уже закончил. Мне нужно еще кое-что осмотреть.

Переместив руки к моему лицу, он поворачивает мою голову из стороны в сторону, проводит пальцами по ушам, а затем резко отступает назад. Его прикосновения заставляют мою кожу покалывать от странного чувства электрического притяжения.

Я одергиваю юбку, поправляя ее, и избегаю его взгляда, пытаясь подавить свою тревожную реакцию на его прикосновение.

— Тебе опасно оставаться здесь. Ты должна пойти со мной.

Я поднимаю подбородок и встречаю его взгляд.

— Нет, спасибо.

Его глаза прищуриваются и темнеют от раздражения.

— Женщина, никто не оспаривает мои решения. Ты делаешь то, что я говорю.

— Я тебя не знаю, поэтому твои слова не имеют для меня никакого значения. — Я подхожу ближе, нос к носу. — Почему бы мне просто не позвонить в полицию? Я уверена, что у них слюнки потекут от желания поймать кого-то вроде тебя.

Между нами потрескивает напряжение, пока он изучает меня. Правый уголок его рта поднимается вверх, привлекая мой взгляд к этому движению. Отвлекаясь, я понимаю, что нижняя губа у него гораздо полнее верхней, сочная, такая, за которую бесчисленные женщины готовы заплатить хорошие деньги.

— Если бы я не справлялся со своей работой, то ни у кого из них не было бы на меня стояка. К тому же у них нет никаких доказательств. — Когда он наклоняется ближе, зловещая угроза в его голосе не вызывает сомнений. — Ты сделаешь то, что я скажу, если ты не дура.

Его холодные глаза не отрываются от моих.

— У меня есть информация о твоих родителях, которая тебя заинтересует. А поскольку я управляю этим городом, ты будешь делать то, что я скажу. И я говорю, что ты пойдешь со мной.

Я окинула его ледяным взглядом.

— Я уверена, что мэр управляет этим городом.

Его ухмылка настораживающая, как будто мой ответ его забавляет. — Мэр Бьянканетта? Он работает на меня. — Его слова леденят душу, и по позвоночнику пробегает тревога. Поэтому я сразу же пытаюсь зайти с другой стороны.

— Послушай, ты явно ошибся…

Его глаза снова прищуриваются, выражение лица напряженное, непроницаемое.

— Я выбрал правильного человека. Ты родилась одиннадцатого июня здесь, в Майами. Папу звали Антонио, а маму — Джоанна…

Облегчение захлестнуло меня.

— Нет. Я родилась в Коннектикуте, и моего отца звали Лиам. Мою мать звали Бет. — Я поджимаю губы, борясь с болью, которая все еще живет во мне после стольких лет. — Они оба мертвы.

Край его рта слегка дрогнул.

— Неверно.

— Что значит «Неверно»?

— Твоя настоящая мать не умерла. — Он наклоняется ко мне, голос мрачный, в нем звучит сталь. — И ты — моя возможность, чтобы заставить ее выйти из укрытия.

Вторая глава

Оливия

Я в замешательстве. Я долго смотрю на него, прежде чем найти слова.

— Мои родители погибли в авиакатастрофе много лет назад.

— Точнее, на первом курсе колледжа. — Его черты ожесточаются. — Но они не были твоими настоящими родителями.

Ужас прорывается сквозь мою защиту.

— Что?

Глубокие карие глаза с легким оттенком золота оценивают меня.

— На сегодня хватит разговоров. Не стоит терять время. Нужно вытащить тебя отсюда.

— Как я уже сказала, нет, спасибо.

Его взгляд становится ледяным.

— Ты не понимаешь…

— Я прекрасно понимаю! Ты, очевидно, преступник. — Я делаю жест между ним и тем местом, где остался стоять Голиаф. — И я не хочу иметь с этим ничего общего. Я плачу налоги. Я возвращаю свою чертову тележку в магазине, в то время как другие придурки оставляют ее на парковке. Я не тот человек, который связывается с такими, как ты!