Истина в твоем прикосновении

Заперев все двери и заклеив, насколько это было возможно, дыру в окне мусорными пакетами и скотчем, я включаю все отопление в доме и отправляюсь на поиски фонарика. Уже темнеет, а обычный свет включить я не решаюсь. Ни один из кранов в доме не работает, хотя меня это не удивляет. Не знаю, как долго отсутствовали местные обитатели, но если трубы не используются, то при таких температурах вода замерзает в них в течение нескольких часов. Но, к счастью, в кладовке обнаруживаю несколько нетронутых упаковок с водой и умываюсь. Вешаю свою мокрую куртку сушиться на радиатор; вообще-то, мне следовало бы снять и брюки, но я не хочу сидеть тут полураздетая, если мне вдруг придется в спешке покинуть дом.

Именно поэтому я собираю из спален наверху как можно больше одеял и, завернувшись в них, как хот-дог, сижу, сгорбившись, на полу перед диваном. Передо мной стоит большой таз с теплой водой, которую я нагрела на газовой плите и в которой теперь пытаюсь отогреть свои руки и ноги. Это довольно неприятно, поскольку тепло обжигает мои замерзшие пальцы, словно кислота.

Уныло оглядываюсь по сторонам. Все еще холодно, но не настолько, чтобы я боялась замерзнуть насмерть. На стенах висят семейные фотографии и детские рисунки. Доказательство того, что здесь жили люди, где бы они сейчас ни находились. Отвожу взгляд от рисунков на окна, завешенные тяжелыми портьерами, ищу систему сигнализации, но тщетно. Перед домом нет даже датчика движения. Я смертельно устала, но очень сомневаюсь, что смогу заснуть в постоянном ожидании, когда представители сезонных Домов ворвутся в дверь и уведут меня, как какую-то преступницу. Завтра мне придется искать другое укрытие. Оставаться в Осло слишком опасно, поэтому нужен какой-нибудь способ…

– О боже! – шепчу я, желая хлопнуть себя рукой по лбу и одновременно нащупывая пояс брюк.

Мобильник. Я совсем забыла про мобильник. Как, черт возьми, я о нем не подумала? Да, я была на похоронах мамы, случайно вырубила там половину обитателей Двора, а после мне пришлось бежать, чтобы спасти свою жизнь. И все же вспомнить о нем я должна была намного раньше.

Нервно вытаскиваю телефон и нажимаю на кнопку разблокировки. Какая-то часть меня в миллиметре от ожидания того, что окружающий холод и довольно бурная вторая половина моего сегодняшнего дня прикончили эту штуку. Но телефон, к счастью, тут же включается. От облегчения я чуть не плачу. Я в тепле, в относительной безопасности, и у меня есть связь с внешним миром. Это куда больше, чем я ожидала от сегодняшнего дня, когда проснулась утром. Правда, кровать в моей комнате гораздо удобнее, но по крайней мере здесь дверь не заперта снаружи.

Недолго думая, открываю окно чата, но потом останавливаюсь. Раньше я не могла говорить с Кэт по телефону, потому что боялась, что гориллы за дверью могут меня услышать. Но здесь я одна – некому подслушать меня или отобрать телефон. Так что я решительно перехожу к контактам и нажимаю на единственное имя, забитое в память телефона. Затем подношу мобильник к уху и с гулко колотящимся сердцем слушаю гудки.

– Блум?

От одного только звука голоса Кэт на глаза наворачиваются слезы. Я понимаю, она может меня предать. Она может быть настроена против меня так же, как и против моей семьи, и при первой же возможности вонзит мне в спину воображаемый нож. Или настоящий. Но в данный момент мне все равно. То, что я разговариваю с кем-то, кто, по крайней мере теоретически, может быть на моей стороне, потрясает меня до глубины души.

– Да, – хриплю я, стараясь собрать эмоции воедино и призвать их к порядку. – Да, это я.

На заднем плане слышны голоса. Она не одна.

– Почему ты звонишь? – с осторожностью спрашивает Кэт.

– Ну… – говорю я, но тут же замолкаю, потому что не знаю, как ответить. – Думаю, это долгая история.

Снова звуки, затем щелчок двери.

– Я слушаю!

Ее голос звучит слегка нечетко и будто бы более отдаленно, чем раньше. Я почти уверена, что Кэт включила громкую связь, и невольно задаюсь вопросом, сидит ли рядом с ней Зара. Не знаю, что и думать.

Какое-то мгновение я всерьез подумываю солгать Кэт. Говорить ей правду – это, определенно, риск. С другой стороны… Разве у меня вообще есть выбор? В этом мире нельзя доверять уже почти никому, но в одиночку я точно не справлюсь. Мне нужна ее помощь.

– Ну, я сбежала, – нерешительно говорю я, пожимая плечами, хотя понимаю, что она не может этого видеть.

Две-три секунды я слушаю тишину, потом:

– Ты шутишь?

Из горла вырывается истерический смех, но я подавляю его.

– Я сбежала, – повторяю я. – Я в Осло.

На этот раз шумы на заднем плане становятся намного громче. Такое впечатление, что Кэт куда-то идет, потом что-то шуршит в ее телефоне, как будто она его куда-то положила.

– Так, подожди, – говорит она, когда где-то рядом с ней хлопает дверца машины. – Ты одна? Как тебе удалось?

Хороший вопрос.