Истина в вине

Разбудили его голоса в коридоре. Машинально посмотрел на часы: около одиннадцати. Но, похоже, что этой ночью никто в замке и не собирается спать. Он прислушался: разговаривали мужчины. Потом голоса затихли, и он сообразил, что мужчины либо поднялись на третий этаж, либо спустились вниз.

Выскочил из спальни и побежал к лестнице. Вниз или наверх? Наверх! Один голос принадлежал Таранову, а тот собирался на смотровую башню.

Едва поднялся на третий этаж, как вновь услышал голоса мужчин. Они стояли на площадке перед лестницей, ведущей на чердак. Смотровая башня находилась в другом крыле. Судя по плану, похожее на шахматную ладью сооружение было обращено окнами-бойницами к деревне. С башни все, что там происходило, было как на ладони, особенно если вооружиться биноклем. Не туда ли собираются мужчины?

Один из них был Таранов, а второй голос принадлежал… Зигмунду! Разговор между ними был напряженный.

— Чего ты от меня хочешь? — зло спросил Таранов.

— Я? Ничего не хочу!

— Тогда зачем она здесь? Вы что, решили меня шантажировать?

— Но…

— Я с вами расплатился! Какие претензии?

— Никаких, но…

— Я тебя не сразу вспомнил. Только когда увидел девчонку. Предупреждаю: меня на такие дешевые штуки не купишь.

— Она так просила…

— Напрасно она сюда заявилась, — сердито сказал Таранов. — Если денег хотите подзаработать — это одно. Да и то сказать, я за сводничество много не плачу.

— Какое сводничество? — отчаянно сказал Зигмунд.— Она хорошая чистая девочка!

— Ха-ха! — рассмеялся Таранов. — Кому-нибудь другому расскажи! Я передумал: вообще ничего не заплачу.

— У вас совести нет!

— Слушай, папаша…

Видимо, Таранов применил силу, потому что Зигмунд захрипел. Он дернулся было, решил вмешаться, но потом передумал. Интересно дослушать разговор. Да и Таранов Зигмунда вскоре отпустил. Но заговорил угрожающе:

— Ты перестарался. Отстаньте от меня, слышишь? Я не выношу, когда мне навязываются. Урезонь свою рыжую сучку, иначе…

Зигмунд застонал от отчаяния. Его дочь оскорбили! Его обожаемую Нику! Но Таранову было наплевать.

— Хотя… Есть вариант. Я тебе заплачу, если поможешь отсюда выбраться, — сказал тот. — Или дашь позвонить. Немедленно.

— Но как?

— Хочешь сказать, здесь нет исправного телефона? Чушь! Все здесь есть! И телефон, и компьютер. Где?

— Я не знаю.

— Врешь! Хочешь денег? Я знаю, тебе деньги нужны. А мне нужно немедленно отсюда уехать. Сколько ты хочешь?

— Но я ничего не могу сделать!

— Сучку рыжую провел в замок? Смог?

— Но…

— Где ключ от калитки?

— Дмитрий Александрович его забрал!

— Ну, хорошо. Поднимемся на смотровую башню. Ты ведь знаешь часового.

— Мне с охраной не дозволено общаться.

— Опять врешь! Т-с-с…

Он тоже прислушался. Звонкий девичий смех. Похоже, Ника. С кем? С хозяином замка, с кем же еще!

— Я вижу, твоя дочка времени зря не теряет, — прошипел Таранов. — Ловкая! А ты еще в ее невинности клянешься! Она же б…!

— Да как вы…

— Тихо! Не ори!

Голоса хозяина замка и Ники все ближе.

— Я иду к ней! — отчаянно сказал Зигмунд.

— Давай! Беги! Поучи ее манерам! Дочка-то, видать, совсем от рук отбилась. А лучше им не мешать. Пока Воронов с ней, мы можем делать все, что угодно. Куда?! Стой тут, дурак!

Но Зигмунд, видимо, направился к лестнице, потому что Таранов сказал:

— Жду тебя у лестницы на смотровую башню, слышишь? А девчонка пусть отвлекает хозяина. Пусть поработает.

Шаги были все слышнее, он понял, что Зигмунд сейчас спустится, и отступил в тень.

— Ника! — закричал сомелье. — Ника!

— Папа, я здесь! — раздался голосок Ники.

Они с Вороновым стояли на площадке второго этажа и беседовали. Судя по обрывкам разговора, о вине, хранящемся в погребе. О раритетах.

— Дмитрий Александрович показывал мне винный погреб, папа! Это потрясающе!

— Мама хочет тебя видеть.

— Но мы с Дмитрием Александровичем…

— Ника, ты что, не слышала? Тебя мама хочет видеть!

— Иди, Ника, — мягко сказал девушке Воронов.— Увидимся за завтраком.

— Экскурсия была потрясающей! Спасибо!

— Не за что.

Он замер у стены, в тени (спасибо мраморному изваянию!), и увидел, как хозяин замка направился к своему кабинету. А Зигмунд схватил дочь за руку и потащил вниз по лестнице.

— Папа! Я уже не маленькая! — сопротивлялась та. — Куда ты меня тащишь?!

— Идем! Тебе кое-что надо знать!

— А здесь нельзя сказать?

— Нет!

Они скрылись из виду. «А мне что делать? — подумал он. — И где Елизавет Петровна?» Он направился было к ее спальне, но передумал и свернул направо, к кабинету. Надо бы переброситься парой слов с хозяином замка. С работодателем. Обещанным вознаграждением, в три раза больше против гонорара Елизавет Петровны, пренебрегать не след. К его удивлению, оттуда, из кабинета, слышались голоса. Один из них женский.

«Так вот она где! Дожидалась Воронова в кабинете!» Он прислушался.

— Значит, ты устраиваешь-таки персональные экскурсии для хорошеньких женщин? — язвительно спросила Елизавет Петровна.

— Она моя гостья.

— А я кто?

— Ты друг.

— Друзья этой чести не удостаиваются?

— Лиза, ты же сама отказалась спуститься в винный погреб!

— Когда это я отказалась?

— Вчера!