Истина в вине

— Сказал, что подумаю. Но пока я думал, он нашел другого союзника. Я случайно подслушал его разговор с Зигмундом. Оказывается, Таранов переспал с Никой, подцепив ее в ресторане. Девушка надеялась на продолжение, но тут же была забыта. Тогда Зигмунд решил ему напомнить и пристыдить. Но Таранов над ним только посмеялся, правда сунул денег, чем сделал еще хуже. У Зигмунда и его жены есть чувство собственного достоинства.

— Да, они люди гордые, — кивнул Воронов.

— Вчера ночью Таранов с Зигмундом объяснились. Таранов вспомнил Нику и всю эту историю и круто поговорил с ее отцом. Отстаньте, мол, от меня, все равно ничего не добьетесь. Но предложил сомелье взятку, если тот договорится с охранником. Или выключит его каким-нибудь способом. Помните, мы встретились на лестнице? Вы с Никой вышли отсюда, из погреба, после дегустации.

— Мы встретились на лестнице? Разве?

— С Зигмундом. А я спрятался за статуей. У вас удобные ниши в стенах, Дмитрий Александрович, и, что еще лучше, полным-полно скульптур!

— Я покупал их не за тем, чтобы за ними прятались сыщики, — усмехнулся Воронов.

— Так ведь и убийства в замке не планировались.

— Да, это так. Продолжай.

— Зигмунд пошел к дочери, чтобы увести ее вниз, к себе. И передать разговор с Тарановым. А тот сказал вслед: «Я жду тебя у лестницы на смотровую башню».

— Кому сказал? Зигмунду?

— Ну да! Тот подсыпал снотворное в виски, как и обещал. А когда Таранов достал из кармана мобильный телефон, ударил его доской по голове, после чего столкнул с башни. Вы не в курсе, при нем не было мобильного телефона, когда его нашли?

— Я не обратил на это внимания, — пробормотал Дмитрий Александрович. — Миша! А ведь это мотив!

— Еще бы! Это сделал либо Зигмунд, либо… Эстер Жановна.

— Женщина столкнула Таранова с башни?!

— Да вы на нее посмотрите! Высокого роста, сильная, решительная. Как она обошлась с трупом Бейлис, когда надо было спрятать Нику? Ради дочери Эстер Жановна на все способна.

— Что ж… Но как заставить их признаться?

— А скажите в лоб: все знаю, мол.

— Думаешь, подействует? — задумчиво спросил Дмитрий Александрович.

— Ну, не знаю. Это же ваша прислуга.

— Вот потому что моя… — он тяжело вздохнул.

— Таранов сам виноват. Поаккуратнее надо с девушками.

— Хорошо. Я подумаю, как это сделать, — кивнул Дмитрий Александрович. — Я сейчас пойду на кухню, а ты отвлеки Нику, пока я беседую с ее родителями. Она-то уж точно никого не убивала, — усмехнулся Воронов.

— Да, это так, — кивнул он. — Мы с ней были вместе, у меня в спальне. И вчера и… в ту ночь, когда задушили Бейлис. Так получилось.

— Ловко у тебя получилось! Ты, смотрю, обеспечил себе алиби! Ладно, идем. — Дмитрий Александрович поднялся. — А пистолета здесь нет, не напрягайся.

— Да с чего вы взяли…

— Ты все время косишься на бочку. Я вчера забрал пистолет и отнес в свою спальню. Кстати, как ты хотел его заполучить? Напасть на меня? Может, ты хотел меня застрелить?

— Я еще не сошел с ума. В тюрьму мне что-то неохота.

— Тогда как?

— Да не нужен мне ваш пистолет! У вашей охраны «калаши», что против них «ТТ»?

— И это заметил? Молодец!

— Я все-таки сыщик. Вы уж совсем меня не опускайте.

— Сыщик, — усмехнулся Воронов. — Идем. Дела у нас, Миша.

«Значит, он забрал пистолет вчера, когда спускался сюда с Елизавет Петровной. Они поднялись в его спальню и там… Что-то не похожи они на любовников. И на жениха с невестой. Черт его знает! Все врут, и они врут. А истина — в вине».

Ружье, которое выстрелило

Они разошлись внизу, в холле. Воронов пошел допрашивать с пристрастием прислугу, а он — искать Нику. Сначала покричал на первом этаже — никого.

— Она поднялась наверх, — сказал выглянувший на крик из каминного зала Зигмунд. И вздрогнул, поймав взгляд хозяина. — Я прибираюсь, Дмитрий Александрович. Вы говорили, что перед отъездом гости у нас отобедают…

— Идем, — строго сказал тот. — Нам надо поговорить.

— Как скажете, — засуетился Зигмунд. — Если я чем-нибудь не угодил…

— Сейчас ты все узнаешь. Идем, — повторил Воронов, и они с Зигмундом пошли по коридору в сторону кухни.

— Ника! — крикнул он и взлетел по ступенькам на второй этаж.

Здесь было тихо. «Куда бы она могла пойти? За завтраком у Ники случилась истерика. Причиной этому Таранов. Его смерть. А на смотровой башне никого нет. Или есть? Хозяин сейчас внизу, беседует с прислугой. Вот удобный момент! Он, кажется, поверил в мою версию и раскалывает Зигмунда. Все разрешилось. Осада снята. А если?…»

Он оглянулся: никого. Елизавет Петровна и Сивко заперлись в своих спальнях. Затаились. Молчат. Ждут. А если Ника опять пошла к нему в комнату, искать утешения? Лежит на кровати, плачет и ждет его. А он в это время слушает исповедь Дмитрия Александровича. Что тоже полезно.

— Ника, — позвал он, приоткрыв дверь своей комнаты.