Истина всегда одна

— Блядь! — Ваня машинально отмахнулся автоматом, наконец, вырвал его у трупа и увидел перед собой Аллахвердиева.

— Вай, вай, шайтан... — Мамед, точно так же как Иван минутой раньше засучил ногами отползая от мертвеца.

Но еще через секунду уже ему на голову свалился якут.

А потом сразу комод Деревянко.

А уже на него кулем рухнул взводный Рощин.

— Твою же мать! — взводный забарахтался, двинул сапогом комода, а потом сел и радостно ощерился. — Ну ни хера себе, а в атаку кто идти буде...

Но недоговорил, и прикрыл руками голову, потому что рядом грянула очередная серия взрывов.

— Сопа! — сделал вывод Петруха. — Совсем сопа...

— Угу, еще какая жопа... — поддержал комод, неприязненно косясь на взводного. — Дупло, мать ее...

Мамед молчал, дергаясь словно припадочный при каждом разрыве.

Рощин ожесточенно стряхнул землю с головы и обвел строгим взглядом штрафников.

— Ну?

— Что, ну? — машинально переспросил Ваня.

Взводный помедлил и угрюмо бросил:

— Да ничего...

Потянулось молчание. Немцы садили густо и часто, взрывы сливались в сплошной рев. Воронку то и дело забрасывало комьями глины и песком.

Взводный помолчал, а потом хрипло бросил.

— Дошли, все-таки... — и сразу же протянул руку к Ивану, а точнее к ППД. — А ну покажи...

Ваня опять машинально подтянул автомат к себе.

— Ну как хочешь, — Рощин пожал плечами, глянул на мертвеца и сразу полез в нагрудный карман его гимнастерки.

Вытащил слипшуюся пачечку документов, осторожно разлепил первый листок и ошеломленно ахнул.

— Да ну нахер...

Все дружно уставились на старшего лейтенанта.

Тот еще помолчал и тихо сказал:

— Сокурсник мой, Сашка Белов... в одном взводе в училище учились. За одной девчонкой ухлестывали... — и добавил печально. — Она выбрала его, сука...

— Надо это... — комод снял фляжку с ремня. — Того, помянуть. Дрянная смага, но в голову шибает...

— Откуда? — взводный нахмурил брови.

Демьяненко безразлично пожал плечами, мол, а тебе не похрен, откуда?

Рядом саданула очередная серия разрывов.

Ваня инстинктивно пригнулся, а когда поднял голову, увидел, что взводный уже пьет из фляги, судорожно дергая кадыком.

Глотнув последний раз, он протянул флягу Ване.

Ваня отхлебнул и передал якуту. Тот Мамеду.

Комод, получив ее обратно, встряхнул, жалобно скривился и одним глотком выдул все что осталось.

Никто так ничего и не сказал.

Уже потом, после паузы, взводный бросил.

— Теперь ждем...

Иван помедлил, а потом попытался снять магазин с автомата. Но сразу не получилось, измазанные в гнилой плоти мертвого командира пальцы скользили по защелке.

— Дай сюда, — Рощин выдернул из рук Вани ППД и сам снял магазин. Потом передернул затвор, заглянул внутрь и одобрительно бросил. — Почистишь, смажешь, послужит еще.

И вернул оружие Ивану.

Ваня сразу заграбастал автомат и прижал к груди, словно он был огромным сокровищем и его могли отобрать.

Немного подумав, он вытащил из подсумка мертвеца еще один магазин и сунул его себе в вещмешок.

Минометный обстрел потихоньку начал стихать.

Взводный сверился с часами и нарочито бодро сообщил:

— Скоро наши прикроют, отойдем назад.

Особой уверенности в голосе Рощина не было, но с последним его словом раздался очень знакомый вой реактивных снарядов.

Обстрел со стороны немцев почти сразу прекратился.

— За мной... — взводный выметнулся из воронки.

Ване очень не хотелось вылезать. Все его тело отчаянно протестовало, в голове сильно пульсировала кровь, а инстинкт самосохранения вопил в полный голос: «Куда? Зачем! Совсем сдурел!!!»

Заставить себя получилось, только прикусив до крови губу.

Ваня выпрыгнул и сразу замер. Все вокруг было испещрено воронками и разорванными трупами.

Оторванная по колено нога в порытом рыжей пылью сапоге...

Голова незнакомого штрафника, с мутными глазами и раззявленной челюстью с высунутым языком...

Непонятное месиво...

Распластавшийся, словно загорает, солдат, полностью целый, за исключением громадной дыры между лопаток, сквозь которую виднелись розовые кости...

— Блять... — едва ворочая языком просипел Ваня. Увиденное не хотело укладываться у него в голове, хотя Иван уже насмотрелся смертей досыта.

— Швыдче, дурко... — в спину Ивана толкнул комод.

Иван побежал, на бегу очень удивляясь, тому что вокруг него бежали живые штрафники, а он уже почти смирился с тем, что кроме тех, кто сидел в воронке с ним, в роте никого не осталось.

В свои окопы бежалось легче и быстрей, Ваня даже подумал, что поставил очередной мировой рекорд.

А потом все закончилось. Закончилось, когда он спрыгнул в траншею. Руки и ноги разом отказались действовать, глаза застила багровая пелена, а в голове билась одна единственная мысль:

— Живой! Твою же мать твою, я живой!!!

Ваня бухнулся на задницу и полностью ушел в себя.

Сколько он так просидел, Иван так и не понял, а пришел в себя от не очень дружественного тычка в плечо.

— Живой? Цел?