– Ладно. Я пойду спать, – я встала и двинулась по лестнице, спиной ощущая взгляд Дикого. Такой, что хотелось закутаться в него, как в теплый плед, и не отпускать это ощущение больше уже никогда…
* * *
Это была самая странная, самая удивительная, самая счастливая и несчастная ночь в жизни Дикого.
Ахсана предложила ему лечь спать в той же гостевой комнате, где вербер оставался, когда его ранили во время нападения на истинную. Но Дикий не мог сомкнуть глаз. Поэтому просто вышел на участок и прогуливался там, под светом луны.
Она нависла серебристым пятаком, словно призывала вербера к чему-то. Ведь именно так люди считали – будто Луна руководит оборотнями. Сводит с ума, пробуждает звериные инстинкты, толкает на безбашенные действия. Так писалось в человеческих сказках и мифах.
Впрочем, сейчас Дикому никакой полной Луны не требовалось, чтобы ощущать, как сама природа истинности толкает, сжигает изнутри. Инстинкты давят, не позволяют ни на секунду забыть о том, где он находится.
Ахсана была так близко, буквально сделать несколько шагов к дому, взбежать по лестнице, зайти в ее спальню. Это заняло бы у вербера считанные секунды. Он зашел бы к нэнги и показал какова она – горячая и ненасытная страсть оборотня. Что такое привязка к паре. Что такое это притяжение: неумолимое, неистовое, которое заставляло все тело напрягаться и каждый мускул звенеть, гудеть от готовности рвануть к ней.
Дикий понимал, что Ахсана уже не раз почувствовала, как он ее хочет. И не раз это осознала в своей маленькой головке. Но пока она ничего не сказала ему в ответ на признание. Не включила зеленый свет. Но ведь и красным не останавливала, не запрещала. Дикий так и стоял на желтом, не зная куда ему дернуться. И это так напрягало…
От мысли, что она в постели, возможно, голая или едва одетая, теплая, податливая и расслабленная, все внутри Дикого горело и выворачивалось. Так хотелось ее… Так хотелось, что вербер пробегался по участку, чтобы немного усмирить либидо оборотня.
А оно еще как требовало своего.
Куда там времена воздержания, когда Дикий скрывался или беспрерывно переезжал с какими-нибудь очередными отморозками – организаторами боев. Тогда в нем говорили только гормоны. Сейчас же их подогревали чувства, и от этого становилось совсем тяжко. Зубы скрипели, все тело ныло. Зато на душе было легко и хорошо. Вербер прямо летал, почти как нэнги. Потому что Ахсана доверила ему свой сон. Согласилась, чтобы Дикий следил, дабы она не взлетела.
Вербер так и не сомкнул глаз. А утром зашел в дом, поставил чайник, сварганил яичницу. Готовил он не особо разнообразно, но вроде вкусно.
Ахсана показалась на лестнице, как раз, когда Дикий заканчивал заваривать чай.
Такая… Посвежевшая, еще слегка заспанная… Милая и домашняя… У Дикого зубы опять заскрипели от желания. И не только взять ее, просто сгрести в охапку, прижать, вдохнуть запах ее волос.
Вербер поставил заварочный чайник на место и смотрел, смотрел, как она приближается. Просто не мог оторваться – жадно ловил каждое мгновение, каждый жест, каждое движение.
Ахсана улыбнулась:
– Да ты тут такую бурную деятельность развел…
Дикий вначале тоже инстинктивно расплылся в улыбке – как полный дебил, наверное, выглядел. Но ему не было сейчас до этого дела. А потом вдруг засомневался, нахмурился. Может ей не нравится, что он тут, на ее кухне, ведет себя будто хозяин? Продуктами распоряжается, посудой?
Дикий всмотрелся в ее лицо и почему-то сразу начал оправдываться:
– Ахсана… Я… я просто хотел сделать тебе приятное. Извини, не подумал, что это не мой дом. И я тут, в общем-то, на птичьих правах.
Ахсана смотрела-смотрела и вдруг начала смеяться. Дикий напрягся, ожидая ее пояснений. Нэнги хохотала: звонко, заливисто и вроде бы не совсем над вербером. Его самоуправством в ее доме или же его оправданиями. Однако Дикий ждал ее пояснений.
– Медведь? На птичьих правах? – она все еще улыбалась.
Дикий развел руками.
– Ну да.
– Спасибо, мне очень приятна твоя предусмотрительность.
Ее быстрая реплика – спокойная, без особенной ласки буквально согрела Дикого, он будто весь расцвел. Так и улыбался, пока Ахсана пробовала яичницу, пила чай. Даже есть не особо хотелось. Но Дикий все равно принялся за трапезу. А то выглядело бы странно – наготовил, а сам не ест.
Наконец, Ахсана произнесла:
– Вкусно. Старые холостяки всегда неплохо кулинарят.
– Старые? – уточнил Дикий.