Истинная для князя тьмы

Я замерла. Отгородилась от звуков. Словно выключила их в голове. Заглянула внутрь себя. Прогнала панику. Сейчас, когда все вопит от отчаяния, когда родные в смертельной опасности, я прогнала страх. Он только мешает думать. Не дает увидеть решения.

И в этот миг я почувствовала канаты нашей связи. Обжигающие, сильные, они могут разрушить любые блоки. Истинная связь, она неразрывна, и никакие преграды не могут ее остановить.

Но помимо связи есть еще и то, что принадлежит мне. Мои чувства, мое сердце, которое продолжает существовать, невзирая на смерть. Любовь — она не дает ему умереть. Я сосредоточилась на своих чувствах, на всем том добром, что испытываю к родным. Как люблю брата, Сальвадора, и даже угрюмого Гаспара. Я не имею права их потерять. Они должны жить любой ценой. И моей любви хватит, чтобы осветить им дорогу.

Из моей груди вырывается световой луч и устремляется в черное небо. Это свет моих эмоций, моей любви, все, что я чувствую, что переполняет до краев.

Чернота расступается, и поляну освещает солнце. Оно сияет окутанное тьмой, его лучи направлены на Констанцию. Она корчится, кричит. Свет рассеивает ее силы.

— Она слабеет… — произносит Артас, и намеревается перегрызть ей горло.

Вампирша изворачивается, вонзает когти в грудь Гаспара, вторую руку протягивает к Артасу, но не успевает нанести увечий. Ее сбивает Сальвадор, обнажает клыки и кусает ее в шею. За несколько секунд лучи солнца превращают Констанцию на руках у князя в пепел.

Глава 28

Прошли сутки с момента битвы. Артас с семьей в полной безопасности. Волки зализывают раны и приходят в себя. Сальвадор уехал сразу же, как только убедился, что с моим братом все хорошо. Я полетела за ним. Впрочем, у меня и выбора-то нет.

Кай… малыш мне напомнил князя, такой же угрюмый. Я перекинулась с ним несколькими фразами. О главном спросить не решилась. Раз он так подавлен, не значит ли это, что дни моего пребывания на земле сочтены? И что Сальвадор, убив Констанцию, заплатит слишком высокую цену?

Я ощущаю себя немного иначе. Во мне появилась легкость, будто спал груз с плеч. Я больше не закрываюсь от нашей связи, приняла ее, насколько это возможно. Но теперь стену воздвиг Сальвадор, после битвы так и не убрал ее.

Прибыв домой, идем в покои Гаспара. Из глаза князя струится черный дым.

— Волки… они ведь все выжили, должен быть способ спасти Гаспара? — нарушаю молчание.

— Смерть просто так не дарует жизни, — говорит глухо, я больше не чувствую удивительной магии его слов. Он словно падает в вырытую им же пропасть, и не ищет спасения.

— Ты хочешь сказать, что за жизни оборотней…теперь заплатит… Гаспар?

— Будем надеяться на милость небес, — тяжело вздохнул и открыл дверь.

Умирая, Констанция все же сумела причинить вред. И если навредить брату ей не позволили, то Гаспар… она проткнула ему сердце, едва не вырвала его.

Сальвадор пригласил лучших лекарей. Вампир еще жив… Но я подозреваю, с его недугом дело хуже, чем мы можем предположить.

— Пусть они уйдут! Вампиру не нужны лекари, — он лежит на постели, кожа приобрела землистый оттенок, глаза потухли, будто выцвели.

Князь делает знак рукой. Мужчины в черных балахонах покидают комнату.

— Я испробую все способы.

— Сальвадор, ты далеко не наивный юнец, чтобы верить, будто яд Констанции можно победить. Этому мастерству она научилась еще при жизни во дворе. А ты и так задолжал… — вампир закашлялся, приложил платок к губам, и тот моментально окрасился кровью. — Я готов расплатиться собой.

— Гаспар, я не намерен тебя отпускать, — голос князя дрогнул.

В этот момент стена между нами дала трещину, и на меня навалилась вся боль его сожалений. Они прошли рука об руку весь путь. Гаспар стал другом, отцом, соратником, неотъемлемой частью самого князя. Сальвадор сожалел, что был порой несправедлив к нему. Слишком много требовал. А Гаспар ничего для себя не просил, всю жизнь им отдал и сейчас уходит из-за него…

— Я прожил гораздо больше, чем мог рассчитывать. Видел, как меняешься ты, обретаешь себя. Я ни разу не пожалел, что тогда обратил на тебя внимание. Сразу почувствовал — этот бесстрашный парень, он горы свернет, и при этом никогда тщеславие и алчность его не коснутся. Ты стал мне сыном, которого у меня никогда не было. Я горжусь тобой. Сальвадор.

Наступила удушающая тишина… Я безмолвно рыдаю. Там… внутри своей души. В окутанных тьмой глазах князя стоят непролитые бриллианты слез. Скорбь она прошла сквозь нас, опутала черными нитями. Неужели еще одна утрата…

— Рано для прощальных речей, — голос Сальвадора звучит уверенней.

— Ничего… все верно, я достаточно потоптал эту землю. Кэрол… я ее не вижу. Но она ведь тут?

— Тут, — Сальвадор бросает на меня взгляд. И снова в его глазах только тьма, переплетенная со скорбью.