Истинная для ректора

Дроу откинуло от меня на несколько метров, стоило только сфокусироваться. Его руки оказались обожжены до такой степени, что целителям пришлось колдовать над ними не одни сутки. Сотворенные эльфийкой перчатки позволили другу продолжить обучение, но на время восстановления использование магии под строгим запретом.

Не смотря на то, что Эленандар принял мои извинения, искренне заверив что не в обиде, вина грызла меня изнутри.

Магистры же пришли к выводу, что дело в спящем многие годы даре, и чтобы избежать подобных инцидентов в будущем, мне на руки надели дорогостоящие браслеты, сдерживающие силу и не дающие причинить вред окружающим.

Однако и этот артефакт не смог оградить всех от опасности в моем лице. Об этом мы узнали уже на следующий день на занятии по бытовой магии, на котором я заклинанием "глажка" прожгла дыру не только в выделенном для практики отрезе ткани, но и в деревянной столешнице. К счастью, на стены, пол и потолок была навешана защита.

С этого дня мне было запрещено использовать любую магию везде, кроме как в защищённой аудитории под надзором преподавателя, по крайней мере пока дар не стабилизируется. А чтоб его стабилизировать нужно было дождаться магистра-эльфа, который вскоре должен будет вернуться. Но занятия продолжались.

Я по-прежнему пыталась наверстать упущенное, позабыв о нормальном сне, посиделках с друзьями, походах с ними в подземелье, из которого ребята практически не вылезали, пытаясь найти ещё потайные комнаты. Лишь в приемной ректора можно было ненадолго забыться и перевести дыхание, чтобы, вернувшись в общежитие, вновь засесть за учебу.

Да, я по-прежнему работала секретарем. Хотела уйти, но не могла себя пересилить. Это было сродни глотку свежего воздуха после душного помещения.

Тем не менее усталость и уныние накапливались. Вскоре настал день, когда этот вулкан рванул. Это случилось после очередной практики с деканом. Тогда меня незаслуженно отчитали, добавив, что швабра – единственное, что мне можно доверить.

– И как только ректор терпит такую помощницу? – возвёл магистр Салливан очи к подкопчённому потолку – результату прошлого моего призыва, проведенного по всем правилам. Что тогда пошло не так до сих пор не понятно. А что самое удивительное, с этой гарью не может справится ни магия, ни побелка.

– Понятно, как, – с глумливым смешком донеслось с последних рядов.

Последовали недвусмысленные намеки, которые быстро пресекли Замир с Эленандаром. А преподаватель даже замечания не сделал нарушителям тишины.

Стало обидно до слез за все унижения последних дней. Я еле досидела до звона колокола. После чего, подскочив с места, бросилась прочь. Только и успела, что прошмыгнуть мимо довольных жизнью адептов, праздно шатающихся по коридорам академии и скрыться за дверью приёмной.

Прислонившись спиной к стене, прикрыла глаза и дала волю чувствам. Слезы с готовностью хлынули наружу, горячими дорожками стекая по щекам. Ноги перестали держать, и я скатилась к полу. Спрятала голову за согнутыми коленями, обхватив их руками.

Далеко не сразу я поняла, что уже не одна в помещении, что меня гладят по голове, встревоженно интересуясь:

– Полина, девочка, что случилось? Кто тебя обидел или опять магия вышла из-под контроля?

Я не стала ничего говорить. Попробовала прекратить слезоразлив, но тот не желал заканчиваться.

– Скоро твое тело адаптируется, и сила перестанет шалить.

Перед мысленным взором вспыхнули руки Эленандара и принявшиеся стихать рыдания пошли на второй круг.

– Милая, не плачь, прошу. Давай мы с тобой пройдем в кабинет, и ты мне все расскажешь.

Меня настойчиво потянули вверх, поднимая с пола. Но плакать от этого я не перестала, хоть и хотелось.

– Полина, что случилось? – не сдавался ректор, – посмотри на меня!

Он приподнял мое лицо, с нежностью провел пальцем по скуле. Слезы прошли как-то сами собой. Я встретилась с взглядом сапфировых глаз, в которых плескалось беспокойство и что-то ещё.

Они пленили, завораживали.

Я вспомнила свой первый сон в этом мире. Тогда в его глазах горел огонь страсти. Тогда он горячо целовал меня, с жадностью скользя по обнаженной коже. Интересно, а как он целуется на самом деле?

Не отдавая отчёт своим действиям, привстала на цыпочки и коснулась его губ. Осторожно, пробуя на вкус и надеясь, что мужчина не оттолкнет меня. И он не огорчил. Не только не оттолкнул, но ещё и ответил, быстро перенимая инициативу на себя. Требовательно раздвинул губы и нетерпеливо вторгся языком в рот, в едином танце сплетаясь с моим.

Да, ректор, как и в моем сне, целовал жарко, жадно, словно оголодавший зверь. Словно ждал поцелуя и наконец дождавшись сбросил оковы.

Его руки прикасались к шее, запутывались в локонах, изучали талию через слои ткани. Мои – крепко ухватились за мускулистую шею, как за спасательный круг, удерживающий от погружения в омут.

Опьянённые мы пили и пили друг друга, не в силах остановиться. Жар наших тел просто зашкаливал, как и желание большего. И непременно это безумие закончилось бы постелью, если бы…

– Хм, прошу прощения! – послышался незнакомый женской голос.