Истинная для Ворона (СИ)

Прямо у ног мягко колышется море переплетенных корней. Покров из косичек, узелков и спиралей закрывает пол насколько хватает глаз. Среди коричневато-зеленых грубых наростов и шишек, покрывающих корни, тут и там виднеются белоснежные кости людей и животных.

Но есть и свежие тела.

Бело-голубоватая кожа вспорота тонкими корешками, что вовсю хозяйничают внутри развороченных ребер, во рту и глазницах несчастных жертв. Среди этого месива попадаются и знакомые слепые твари-охотники.

Они будто впали в транс: покачиваются на волнах из корней и не обращают внимание на незваных гостей. Пока что.

Острые иглы, заменившие им ноги, впиваются в размякшие тела, а я на мгновение прикрываю глаза, потому что почти не могу сдержать тошноту.

Они так питаются. Как деревья выкачивают пищу из почвы, так эти существа осушают трупы.

От жаркого дыхания Геранта, защекотавшего волоски на затылке, вздрагиваю, как от разряда током, но быстро успокаиваюсь. Присутствие двоедушника внушает уверенность.

— Топливо, — шепчет он одними губами и вытягивает руку вперед, указывает пальцем на светящиеся вдали точки.

И к ним нет обходной дороги.

Расстояние, на минутку, — двести ярдов, не меньше.

Какой ублюдок затащил их туда?! И зачем? Разве деревьям нужен сциловый концентрат для существования? Чтоб им всем тут повылезало!

В корневом ковре нет просветов. Можно бы попытать удачу и просто дойти до капсул, но как это сделать, если под ногами смертоносное море?

— Осмотрим стены, — шепчет двоедушник, — должно же здесь что-то быть.

Должно. Очень даже должно! Потому что в противном случае весь путь проделан зря, а тех капсул, что остались в схроне, все равно не хватит на прыжок.

— Подожди! — хватаю Геранта за руку и поворачиваю лицом к себе. — Твой ворон. Он может их достать.

Говорю слишком громко — и корешки поднимаются в воздух, будто улавливают посторонние вибрации, а Герант прижимает палец к моим губам, запечатывая слова. Мы замираем настороженными птицами и наклоняемся друг к другу, чтобы не тревожить охотников лишний раз.

Близость двоедушника волнует и настораживает, но я гоню странные ощущения прочь, потому что место для таких мыслей — совершенно неподходящее. Мы — случайные напарники, попавшие в крупный переплет, не более того.

А работа в таких условиях требует тесного контакта. Так ведь?

— Я не уверен, что у него хватит сил.

— Ты посмотри на стены, — шиплю тихо и настороженно кошусь на переплетения корней, — они совершенно гладкие. Тут не выйдет поиграть в скалолаза, и снаряжения у тебя нет.

— Я и без него могу попробовать.

— А если свалишься?

Герант хмурится и отворачивается. Знает, что я права, но медлит. Его пальцы крепко сжимают мою ладонь, и выглядит двоедушник растерянным и разбитым. Раны на нем перестали кровоточить, рубашка намертво прилипла к телу, и теперь придется ее отмачивать. Каштановые волосы растрепались и упали на лицо, закрывая искристые желтые глаза. На левой щеке расцвел внушительный синяк, а я на полном серьезе обдумываю возможность оставить Геранта здесь и идти за топливом самой, — слишком уж уставшим и обессиленным кажется мужчина.

А что, если призыв ворона ослабит его еще больше?

Так нельзя. Это неправильно!

Будто прочитав мои мысли, Герант что-то шепчет — и зеленая дымка обнимает его плечи, медленно скручивается в клубок над головой.

Ворон не издает ни звука — чувствует опасность и угрюмо молчит. Смотрит так серьезно и пристально, будто общается с Герантом мысленно. Вскидывается и пушит перья, превращаясь в здоровенный черный клубок.

— Прости, — шепчет двоедушник и поглаживает птицу по спине, — тяжело тебе пришлось, но мне помощь нужна.

Ворон утыкается головой в его щеку и слетает на землю. Подпрыгивает к корешкам, но остается на безопасном расстоянии от плотоядного ковра.

Взмах мощных крыльев — и птица плавно скользит по воздуху к блесткам вдалеке, а я молюсь, чтобы это на самом деле были топливные капсулы. Вдруг это просто игра света и теней? Или обман зрения? Такое же может быть. Мы устали, вымотались, а реальность вокруг способна играть с гостями в жестокие игры, мутить их рассудок, искажать реальное положение вещей.

Я хочу улететь. Эта планета давит на меня, пробирается под кожу невидимыми пальцами, ковыряется в голове, отравляет гнилью кровь и нутро. Гиблый, жестокий, подыхающий мир. Зараженный болезнью камкери, а значит, осталось ему недолго.

С каждым разом планеты поддаются все легче. Если мой дом захватчики пытались взять годами, то такие брошенные, никому не нужные миры проглотят в мгновение ока. Превратят их в гниющий кусок каменной плоти, облепленный красноватым мхом, прорастающим на всем, к чему прикасается болезнь.

Воспоминания накатывают, как морская волна на берег. Захлестывают меня солоноватой горечью и лезут в уши криками погибших товарищей.

Что-то ковыряется в моем разуме острым когтем, выуживает самые колкие и болезненные моменты, вытягивает, как жилы, и сдавливает в невидимом ледяном кулаке.

Скорее бы уйти…

Я хочу улететь.