Истинная история Дюны

Но даже и в таком, не слишком совершенном виде дисперсные поля были сказочно дороги — никакой властелин, ни одно, даже безумно щедро финансируемое министерство обороны не могло позволить себе оснастить ими целую армию. Уже это сводило к минимуму военный эффект нашей электрической диковинки. Но дело не только в цене. Действие рождает противодействие, и на любой замок быстро находится отмычка. Как первый ответ дисперсионному полю явился тандемно-кумулятивный заряд. Его «заброневой эффект» был настолько силен, что даже если он и не пробивал заслона, то, распространяясь по силовым линиям, так встряхивал все находящееся внутри, что полевые структуры на долю секунды превращались в соковыжималку, а их подзащитный — в желе, но уже навсегда. Поэтому индивидуальные силовые прикрытия таили в себе вполне конкретную опасность.

Разработанный несколько позже диффузный заряд (его обычно применяли в комплексе с роторно-подкалиберным носителем, что позволяло стрелять хоть из двустволки, хоть из водопроводной трубы) окончательно похоронил легенду о всемогуществе дисперсного поля. Частицы диффузного заряда хотя и беспорядочно, но свободно проникали сквозь разреженную «полевую шубу» и, сохраняя кинетическую энергию, обращали все под ней в трехмерное решето. Если добавить, что поле не спасало ни от баротермических боеприпасов, ни от газов, ни от радиации, то можно сказать, что сей инженерный кунштюк так и остался техническим недоразумением, эффектной игрушкой; войны шли естественным порядком, и лишь персонажи официальной версии продолжали в средневековой манере молодецки крушить друг друга ножами из зуба червя.

Кромвель принялся загибать свои неповторимые пальцы.

— Кроме того. Клоны. Киборги. Бетонные заводы. Еще десять наблюдательных спутников. Генераторы дисперсионного поля. Инженеры-фортификаторы. Горно-проходческие щиты. Вся военная промышленность. И быстро! — рявкнул он вдруг так, что все вздрогнули, а кое-кто даже подпрыгнул. — И забудьте о войне, мерзавцы, особенно ты, барон, нечего строить мне рожи, без всякой войны у Муад’Диба не должно быть юга! Тихое, мирное строительство… а через годик посмотрим, как он у нас побегает… по и против часовой.

Так на юге началась эра великого строительства. Хлынул поток людей и оборудования, сам Джайпур за предвоенные годы разросся больше, чем вдвое. Кромвель с головой ушел в свои технологические эксперименты и маркетинг оружейных фирм. Он испытывал все новые и новые модели вертолетов, озадачивая производителей заказами невиданных модернизаций, мучил киборгов на жаре без воды и обслуживания, сыпал песок в танковые двигатели и уродовал скалы из специально перегретых и запыленных пулеметов специально перегретыми патронами; фрименов же загоняли в классы свежеорганизованной Академии. Он даже успел между делом продиктовать целый трактат о новых взглядах на камуфляж.

Эта бурная деятельность не затихала даже во время войны. Синельников пишет, как в октябре двести одиннадцатого года регулярно заезжавший к нему в пещеру маршал ни на минуту не прерывал своего коммерческо-технического совещания, которое вел по ноутбуку. Прихлебывая кофе, сваренное Алией или Аристархом, командующий одним глазом обязательно косил на монитор.

— «Камов» просит по пятнадцать за штуку… хм… я больше склоняюсь к «Милю»… А это что? Так, высокомодульный карбон… «Чобхэм», активная защита… неплохо… Хм, откуда такая диковина? «Корд», по-моему, лучше… Тридцать девять миллиметров, плавающий ствол… Знаешь, Володя, с тех пор как появились все эти трансформеры и военную технику стало можно собирать как детский конструктор, воевать намного интереснее. Ага… булл-паповский «абакан»… занятно…

Не нахожу ничего удивительного в том, что разведка Стилгара долгое время не обращала никакого внимания на кромвелевские приготовления и зашевелилась лишь тогда, когда большая часть фортов и укреплений была уже закончена, а военная машина уверенно набирала обороты. Муад’Диб не придавал Южным Эмиратам никакого значения — эка невидаль, строптивое захолустье — и даже после доклада встревоженного Стилгара лишь отмахнулся: «Феллах хочет отгородиться от пустыни. Пошли два легиона, пусть пройдутся там как следует и притащат этого дурака сюда — послушаем его объяснения».

Уже в этом, на первый взгляд, довольно легкомысленном заявлении императора чувствуется некоторая опасная, непонятная неопределенность. Что означает сей фортель? Два легиона — это, конечно, не армия, но это уже и не разведка, и даже не разведка боем. Муад’Диб словно начинает и не начинает войну, он как будто чего-то опасается и одновременно колеблется. Как понять — это мистическая прозорливость или политическая близорукость? Увы, логика Атридеса во многом так и осталась загадкой.