Истинная леди

– Она умерла! У таких, как она, конец всегда известен. Она скончалась, полагаю, от какой-то цыганской болезни несколько лет спустя. Тело ее обнаружили на ступеньках их дома. Бедная судомойка чуть не сошла с ума от ужаса. А потом – похороны. Тихие, без лишнего шума, но разговоров в городе хватило на несколько недель.

При мысли об этом Джеффри пронзила боль, и сердце сжалось от жалости к маленькой Каролине, вторично подвергшейся суровому испытанию.

– Как ты, наверное, уже понял, – его мать грустно вздохнула, – Каролине ничего другого не оставалось, как изображать из себя «синий чулок», чтобы доказать окружающим, что она не унаследовала от матери ее характер. Но похоже, она выбрала неверный путь. В какой-то степени это то же самое, что отказаться от черного цвета в пользу темно-коричневого. Оба они слишком мрачные и не могут способствовать удачному замужеству.

Джеффри кивнул, удивившись, что не только понял слова матери, но и оценил ее чувства. Каролина, безусловно, не могла не посвятить себя науке. Она стремилась опровергнуть мнение, что ею, как и матерью, руководят импульсивные всплески эмоций. Но ее страстная натура требовала самовыражения хоть в чем-то. И вот она решила устроить эксперименты с поцелуями.

Джеффри помрачнел, опечаленный мыслью о том, что психика Каролины наверняка отличается неустойчивостью. Девушка и впрямь производила впечатление необычной, но, как правило, всем умным женщинам присваивали подобное определение. Однако теперь, когда он многое узнал о семье Каролины, он должен был бы поздравить ее с определенными достижениями. Она обладала достойными светскими манерами, и клеймо «синего чулка» к ней, пожалуй, не подходило. Ничего худого в ее поведении он не усматривал, если не считать некоторой нервозности в присутствии знати. Но этот недостаток, по мнению Джеффри, был легко устраним с приобретением опыта и при мудром руководстве.

Короче говоря, ее нужно было как можно чаще выводить в свет, чтобы она могла привыкнуть и чувствовать себя более уверенно. Как только она перестанет ощущать неловкость в обществе, ее другие интересы – в частности, экстравагантные опыты с поцелуями – исчезнут сами по себе.

– Спасибо, ты рассказала мне все, что я хотел узнать. – Граф нежно поцеловал мать в щеку.

Мать зарделась от проявления сыновних чувств, но это не отвлекло ее от переживаний по поводу его будущего.

– Что означает этот внезапный интерес к Каролине? Граф небрежно пожал плечами, стараясь казаться равнодушным.

– По просьбе тетушки, – ответил он и, покосившись на мать, добавил: – Взывая к вашей многолетней дружбе, она попросила меня поухаживать за ее племянницей.

– Ну вот, она в своем репертуаре: перекладывает свои проблемы на чужие плечи. – Мать озабоченно закивала. – Разве я тебя не предупреждала? Но я не могу не посочувствовать бедняжке Уинифред. Они с Даниэлой всегда были чересчур эмоциональными и подчинялись велению сердца, а не разума. А теперь Уин из кожи вон лезет, лишь бы помочь девушке, хотя у самой нет ни денег, ни таланта позаботиться о собственной персоне. Все это очень грустно. Пожалуйста, пообещай им помочь.

– Я уже согласился, но только из любви к тебе, – солгал Джеффри.

На самом же деле он дал согласие лишь потому, что миссис Хибберт пребывала в полном отчаянии, а он не мог отказать женщине, попавшей в бедственное положение. Все же в его голове промелькнула мысль проводить побольше времени с заинтриговавшей его молодой особой. Однако, сочтя это нелепым, Джеффри немедленно отогнал ее прочь. Обремененный заботами, он просто не мог тратить время даже на самых соблазнительных женщин – если только они не обладали не менее соблазнительным состоянием.

– О, Джеффри! – Вздох матери привел графа в чувство. – Ты всегда был таким добрым мальчиком. Уверена, что Уинифред оценит твой подвиг. – Она нежно потрепала сына по щеке. – Но постарайся при этом не отвлекаться от главной цели. Охота за богатой наследницей – дело не из легких...

– Я вполне отдаю себе отчет, на что иду, мама, – перебил он ее нравоучительную тираду. – И не нужно мне напоминать о моих обязательствах по отношению к нашей семье.

Мать, погрустнев, надолго замолчала, обдумывая ответ. Объяснить причину ее внезапной грусти он не пытался.

– Нет, – произнесла она наконец. – Я не уверена, что ты вполне отдаешь себе в этом отчет. – С этими словами она надела перчатки и, махнув сыну рукой, вышла из гостиной. Джеффри проводил мать взглядом. Ее последнее заявление и неожиданная смена настроения его озадачили. Но куда больше его удивила необъяснимая тоска, сжавшая вдруг его сердце.

На бал к Кэслри Каролина в тот вечер не поехала. Как не поехала она и на другой день на раут к Уинстонам, пропустив подряд еще четыре увеселительных сборища. Она разрывалась между деловыми встречами с мистером Россом и экспериментами отца, и у нее не оставалось ни времени, ни сил мучиться в круговерти светских развлечений или хотя бы думать о них.