Истинная мама (СИ)

Марк собрался высказаться по этому поводу, но, внезапно, крикнул: “Ивэн, стой, не спускайся сам по лестнице!”, торопливо попрощался и отключился.

Еся же постояла немного под освежающими моросящими каплями, развернулась и отправилась в обратный путь, к больнице.

До вечера Марк успел позвонить и написать Есе ещё несколько раз, то же самое произошло и на второй день, и на третий. И с каждым таким звонком ей становилось всё хуже. Еся слушала голос Ивэна в трубке, его смех, плач или требовательный крик; добродушное ворчание Марка и его совсем не страшную ругань, и с тоской оглядывалась по сторонам. Что она делает в этой крохотной квартире, отрезанная от настоящей жизни бездушными бетонными стенами? Зачем ей кондиционер, если можно дышать лесным воздухом? Зачем телевизор, если закаты так красивы? И для чего терпеть невыносимую Галину Игоревну, неутомимо поливающую весь медперсонал грязью?

Когда позвонил Гор с требованием немедленно найти ему медсестру, Еся уже готова была сама согласиться на должность его помощницы, и Логинов, почуяв слабину, вцепился в девушку намертво.

— Ты только представь перспективы! Врач на селе — это особая когорта, элита. Везде тебе почёт и уважение! Бабушка рядом, под присмотром. И Ивэн, конечно. Знаешь, как нам трудно с ним? Марк его даже на выездное совещание с собой брал. Так наш боевой парень поцарапал машину зама губернатора.

— Ужас! — ахнула Еся.

— Это, кстати, сыграло Марку на руку, — рассмеялся Гор. — Он знаешь, что сказал губернатору? "Вот видите, как нам нужен садик!".

Еся хохотала до слёз, представляя лица чиновников в этот момент. Ну надо же, какой Марк молодец! Так вывернул неприятную ситуацию себе на пользу.

Гор, рассмешив Есю и убедив подумать над своим предложением, отключился. А через пару часов внеурочно позвонила бабушка.

— Привет, Ба. Всё в порядке?

— Ох, Есь, что-то я расхворалась..

— Рассказывай. В огороде наработалась? — зная свою неугомонную и трудолюбивую бабулю, Еся предположила самое очевидное.

— Да я немножко, честно! Молодой картошки рядок подкопала, так захотелось отварной, с укропчиком.

— Всё?

— Ещё морковку проредила, и прополола пару грядок по-мелочи. Ну и Зинке, соседке, помогла, там совсем ерунда — банки под огурцы помыла.

— Ба! — Еся возмутилась такому поведению родственницы. — Ты Гору что обещала? Не переутомляться! Это же основное правило гипертоников! Ещё и вниз головой работала, далась тебе эта прополка!

— Так ведь дожди прошли, зарастает всё, — начала оправдываться Людмила Степановна, но праведный гнев Еси уже было не остановить.

— Ты Гору звонила, говорила, что плохо себя чувствуешь?

— Звонила, он только что забегал ко мне. Давление смерил, укол сделал.

— И что сказал?

— Ругался… Велел тебя вызывать, чтобы присматривала за мной.

Поговорив с бабушкой, Еся положила телефон на стол и долго, пока закатные лучи не окрасили кухоньку в красные тона, сидела и смотрела во двор пятиэтажки, где шумная ватага мальчишек гоняла потрёпанный мяч по заросшему сорной травой футбольному полю.

Уже в сумерках вышла на балкон, вдохнула чуть дымный, с запахом автомобильных выхлопов, воздух, по-новому посмотрела на заставленную машинами детскую площадку и нетрезвую компанию возле песочницы, и спросила вслух у самой себя:

— И о чём тут, собственно, думать?

Глава 30

Геннадий Петрович не меньше пяти минут буравил взглядом несчастный лист бумаги, на котором аккуратным, совсем не медицинским почерком Есения написала заявление об уходе.

— Это что? — наконец отмер завотделением, снял очки, достал из кармана халата специальную тряпочку и принялся полировать толстые стёкла окуляров.

— Заявление.

— Я вижу, что заявление!

— А о чём вы тогда спрашиваете?

— Ты мне эти свои штучки брось! — Геннадий Петрович стукнул ладонью по столу, встал, заложил руки за спину и прошёлся по кабинету, нервно поводя плечами, отчего белоснежный свежеотутюженный халат натянулся, плотно обтягивая плечи и солидное брюшко заведующего.

Сделав два круга вокруг стола, Геннадий Петрович остановился напротив Еси и долго буравил укоризненным взглядом, словно провинившуюся школьницу, но самая молодая медсестра отделения спокойно выдержала моральное давление и даже не отвела глаза в сторону. Стыдиться и бояться Есе было нечего. Работала она честно, обязанности выполняла ответственно, никого из коллег не подсиживала и даже не грубила пациентам, что для среднего медперсонала отделения, к сожалению, не являлось редкостью.

— Что, даже ничего не скажешь? — вопросительно приподнял седую бровь начальник.

Еся тоже неплохо владела языком мимики, и ничуть не хуже двигала бровями, что и продемонстрировала заведующему.

— Не извинишься, не начнёшь петь про маленькую зарплату и большую нагрузку, не соврёшь ничего, наконец? — продолжил мысль мужчина.

— А надо? — удивилась Еся. — Извиняться мне не за что, а если вам нужны объяснения, то пожалуйста: у меня бабушка недавно перенесла гипертонический криз и сейчас у неё нестабильное давление. Живёт в деревне, там больниц нет, и помощи, если что случится, ждать долго. Нужно присмотреть.