Истинная поневоле

Меня утащили за собой, хотя в этом случае, наверное, все-таки увели. Потому что к выходу мы двигались неторопливо: альфа поприветствовал совсем старенькую волчицу, а потом пару молодых волков. Он улыбался и с виду был радушным хозяином, но руку с моей талии не убрал и держал крепко.

Мы быстро прошли по коридору, Доминик втолкнул меня в первую попавшуюся комнату, вошел следом и захлопнул за нами дверь. Это оказалась малая гостиная, и для него, наверное, первой попавшейся не была. Потому что до этой комнаты гости не добрались, а из освещения здесь был только свет фонарей и белизна метели за окном.

Вот теперь Доминик меня отпустил. Отпустил, но начал на меня наступать, я инстинктивно попятилась к стене. В полутьме его глаза вспыхнули желтым яростным огнем, и стало совершенно ясно, что злится он все-таки на меня. Ощущение защиты лопнуло, как мыльный пузырь, и меня полоснуло его яростью.

Шаг. Шаг. Шаг.

И я у стены, а Доминик нависает надо мной.

— Теперь расскажи, Шарлин, зачем тебе понадобилось разговаривать со старейшиной Конеллом?

— Понадобилось?! Мне?! То есть вариант, что он заговорил со мной первым ты даже не рассматриваешь?

— Уверен, что он заговорил первым! — рявкает он. — Но почему ты вообще там оказалась, а не нашла меня?

— Я искала! — рычу в ответ. — Тебя искала, белое ты и мохнатое! Не нашла. Зато нашла твою невесту с дядей, который считает, что ситуация с моим ребенком поправима.

Доминик низко зарычал. Черты его заострились, а взгляд на мгновение вобрал в себя всю волчью злость.

Таким страшным я его еще ни разу не видела! Даже когда он спасал меня из дома Хантера. Я за долю секунды успела облиться холодным потом, прежде чем осознала, что этот гнев предназначается не мне. Кажется, даже вжалась в стену, потому что взгляд Доминика тут же смягчился, а сам он притянул меня к себе.

— Шарлин, никто не сможет причинить вред тебе или нашему волчонку. Никто. Это мое слово. Слышишь?

— Я не глухая, — отрезаю я. Попытка вывернуться из объятий ни к чему не приводит, и я запрокидываю голову, чтобы смотреть ему в глаза. — Не слепая и не немая. Но судя по твоей логике, мне стоило притвориться именно такой! Кстати, почему?

— Потому что ты моя женщина, Шарлин.

— И поэтому у меня прав меньше, чем у этого кресла? — Я киваю на ближайшее.

Доминик вскидывает брови.

— Отнюдь. На своей территории у женщины альфы столько же прав, сколько и у самого альфы.

— Он тоже альфа. Старейшина.

— Это не имеет значения. Сейчас он на твоей территории. Именно поэтому я привез тебя сюда. Здесь ты под защитой, моей и моей стаи.

Сказать, что я сбита с толку — ничего не сказать. Но, наверное, пора бы уже привыкнуть, что с Домиником либо сплошные тайны, либо сразу вся информация в лоб. Где он раньше с этой информацией был?

Хотя я понимаю, где. Альфа не хотел давать мне все козыри в руки. Так почему дал сейчас?

— То есть я могу запросто выгнать твою невесту и ее альфадядю?

— Могла бы. Не окажись меня в поселении. Ты подчиняешься мне.

А вот и поправки к законам пошли!

— В этом наша проблема, Доминик. Ты привез меня в стаю, но даже не потрудился объяснить, что к чему. Какие у меня права, с кем говорить, а с кем не стоит. Я не знаю ваших волчьих законов. Ты говорил, что понятия не имеешь как вести себя с беременными. Но я тоже первый раз беременна, и мне, бесы, страшно!

Последнее я практически прокричала ему в лицо, и с ужасом осознала, что все это правда. Мне страшно. Мне действительно страшно, что я потеряю ребенка. До его рождения, потому что просто не выдержу напряжения, свалившегося на меня, или после, когда Доминик заберет его. И я не представляла, который из этих вариантов хуже.

Я по выработанной годами привычке запечатала этот страх глубоко в душе, но сейчас эта печать сорвалась, и все это неконтролируемым потоком вырвалось наружу. Меня затрясло, как в ознобе, по спине прокатилась волна холода, я зажмурилась, чтобы сдержать слезы, и рванулась.

Доминик не пустил меня, прижал к себе так, что я лицом уткнулась ему в ворот его рубашки.

— Так может, пора начать решать наши проблемы вместе, Шарлин? — поинтересовался он глухо.

— Я сказала: «наша»? — Наверное, количеством сарказма в моем голосе можно было подавиться. — Ни беса она не наша. У нас с тобой вообще ничего общего!

— У нас будет ребенок.

— Да, но мы не семья, Доминик.

— А ты хочешь семью?

— Конечно, я хочу семью! — рыкнула я и добавила: — Я всегда ее хотела. Нормальную, обычную семью. Без других жен, любовниц, старейшин и тайных врагов. Мы с малышкой не та семья, которая нужна альфе. Не та, что нужна тебе.

Доминик отпустил меня так резко, что я покачнулась.

— С чего ты взяла?

— Мне об этом говорят все, кому не лень.

— Но меня ты забыла спросить. Это действительно наша общая черта, Шарлин. Мы очень любим решать за других.

Я не верю своим ушам.

— Сложно трактовать твои слова про то, что ты отнимешь у меня дочь, как-то еще! — взрываюсь я.

— Разве я говорил, что отниму? Если мне не изменяет память, я предлагал тебе остаться вместе со мной и нашим сыном.