Истинная поневоле

Судя по всему, Доминик не брился со вчерашнего дня, поэтому его щеки и подбородок украшает густая щетина. И он мрачный. Очень. Давно я не видела его таким мрачным.

— Что — всё?

— Эти игрушки. Это маленькое одеяло. — Я развожу руками. — Эти книги. Ты рассчитываешь, что я растаю и снова стану хорошей, доброй Чарли? Или, вернее будет сказать, удобной.

Он сдвигает брови.

— Если бы я хотел удобную женщину, вряд ли бы выбрал тебя.

— А зачем ты вообще меня выбрал, Доминик? — Я даже не злюсь. Почти. — Со мной же сложно.

— Потому что ты моя пара.

— Это я уже слышала. Но очевидно, у нас с тобой совершенно разные представления о том, что это значит.

— Очевидно, что так.

Он приближается ко мне, хотя вернее будет сказать, идет к кроватке, потому что, приблизившись, смотрит не на меня, а туда, где бы мог спать наш ребенок.

— Ты права, Шарлин. В том, что я вервольф, а ты человек, и ты не можешь увидеть мой мир таким, каким вижу его я.

Я улавливаю его напряжение, а вместе с тем усталость.

— Я все время забываю: то, что привычно для меня, для тебя — в новинку или вовсе неуместно, противоестественно.

— То есть полуголая женщина в твоем кабинете — это нормально для вервольфов? И я просто все неправильно поняла?

Оказывается, я тоже устала, даже сарказм в слова не добавляется. А может, я так долго злилась, что внутри все выгорело.

— Нет, — теперь Доминик смотрит мне в глаза, — не нормально. Для меня это ненормально. Мне не нужны другие женщины, волчицы они или люди.

Я складываю руки на груди:

— Тогда какого беса там произошло?

— Конелл решил сыграть грязно, — Доминик прищуривается, и в его взгляде на мгновение вспыхивает звериная ярость, — и отправил свою племянницу ко мне.

— Что значит — отправил?

— Приказал.

— Конечно-конечно, сама Одри мимо пробегала! Скажи, она просто перед тобой разделась или пыталась воспользоваться своими волчьими штучками?

— Воспользовалась.

Что я там думала про всё выгорело? Кажется, не всё.

Далеко не всё.

— И как это работает?

— Со мной это не сработало.

— Потому что ты сильный?

— Нет, потому что у меня уже есть пара.

— Что? — Я моргаю.

Мой гнев будто волна разбивается о камни, оставляя после себя лишь чувство замешательства. Доминик, пользуясь этим замешательством, шагает ко мне практически вплотную. Так близко, что я инстинктивно упираюсь ладонями, чтобы его удержать, но прикосновение настолько острое и желанное, что мы одновременно вздрагиваем.

— Конелл поставил на то, что Одри меня соблазнит с помощью силы волчицы. Далеко не все ею обладают, единицы этим владеют, но его племянница — исключение. После одной ночи с Одри я, конечно же, должен был на ней жениться. За отказ от меня отвернулись бы не только старейшины, но и все альфы. Не говоря уже о том, что в противном случае я бы потерял уважение собственной стаи. Но Конелл упустил одну очень важную деталь. То, что у меня уже есть пара.

— Он считает меня обычным человеком. Это еще мягко говоря.

— Мне плевать на него и его мнение.

Стук сердца Доминика отдает мне в ладонь, повторяя мой пульс, и я отдергиваю руки. На всякий случай отхожу от него подальше, к столу.

— Это не отменяет того, что ты меня прогнал. Почему сразу нельзя было объяснить?

— Я сказал, что объясню позже.

От такого заявления я даже споткнулась об ковер.

— Ты приказал мне выметаться из своего кабинета!

— Попросил.

— Это не ответ, Доминик. Для меня точно нет.

Он опирается о перекладину кроватки, и, если честно, я начинаю переживать за ее сохранность.

— Я привык к тому, что мои просьбы выполняются.

— Приказы, — поправлю я.

— Приказы, — соглашается он, оборачиваясь. — Да, я привык к тому, что знаю, что лучше для моей стаи. И это как правило действительно лучшее. Поступок Конелла — это удар по мне, и именно мне нужно было с ним разобраться.

— Удар? На тебя напала сексуальная волчица, от которой ты едва отбился?

У меня вырывается нервный смешок, за что получаю мрачный взгляд от вервольфа.

— Знаешь, как это выглядело со стороны? — интересуюсь я. — Я застаю своего мужчину с голой красоткой, а вместо объяснений получаю приказ. И это совершенно точно ненормально!

— Между мной и Одри ничего не было.

— Потому что у тебя уже есть пара? — хмыкаю я.

— Потому что единственная женщина, по которой я схожу с ума — ты, — рычит он.

Признание Доминика ударяет по самому больному, и я не остаюсь в долгу:

— Тогда, конечно же, это объясняет то, почему ты так со мной поступил!

Чтобы хоть немного успокоиться и взять себя в руки, я рассматриваю книжные шкафы и понимаю, что книги мне знакомы: я сама их заказывала.

— Ты что, скупил половину моего магазина?

— Всего лишь треть.

— Треть?!

— Всё, что показалось мне интересным для домашней библиотеки.

— Надеюсь, что Рэбел не сделала тебе скидку!

— Ни на единый крайт.

Это хорошо, потому что я бы тоже не сделала. Не ему точно. Даже несмотря на то, что он… кто? Пара, да, но кто мы друг другу по нормальным человеческим законам? Хотя где нормальность, а где я.