Истинная правда. Языки средневекового правосудия

Только ради удачного замужества и последующего обогащения некая Жаннет де Лопиталь, парижская белошвейка, обратилась в 1382 г. за помощью к знакомому еврею по прозвищу Добрый день (Bonjour), и тот снабдил ее «чем-то, завернутым в шелковую материю, но что это такое, она не видела». Колдун «сказал ей, чтобы она держала эту вещь на животе, когда будет целовать того мужчину, [который ей нравился]»[187]. В 1401 г. некий Эбер Гарро был заподозрен в воровстве, арестован людьми герцога Алансонского и приговорен к смертной казни. Эбер подал апелляцию в Парижский парламент, где при слушании дела противники обвинили его в том, что он «продался дьяволу Сатане, которого называет своим господином и… рассказывает, что с тех пор, как продался этому Сатане, он ужасно разбогател»[188]. В 1413 г. молодой человек по имени Жан Перро, сумасшедший (homme ydiot), проживавший в окрестностях Сен-Пурсена, поведал в суде удивительную историю. На протяжении довольно длительного времени по ночам ему якобы являлась «некая персона, похожая на женщину», которая заставляла его выходить с ней во двор и раздеваться догола в обмен на обещание «сделать его самым богатым в королевстве». По ее просьбе он расстилал свою одежду на земле, куда, как ему казалось, «она насыпала золото и серебро – так много, что он не мог его унести». Жан хвастал перед соседями неожиданно свалившимся на него богатством и даже носил показывать свои деньги на монетный двор Сен-Пурсена (возможно, чтобы убедиться в том, что они настоящие). В результате бедного идиота обвинили в краже, приговорили к смерти, и он был вынужден обращаться за помилованием к королю[189].

Топос богатства, нажитого незаконным образом, был не менее распространен в XIV–XV вв. и в соседних регионах средневековой Европы, например на берегах Женевского озера и в Дофине[190]. Здесь его получение напрямую связывалось с вмешательством дьявола. И хотя приведенные выше дела рассматривались судами несколько позже, нежели дело Маргарет Сабиа, вряд ли стоит сомневаться в том, что и в середине XIV в. топос неправедно нажитого богатства присутствовал в сознании людей. Достаточно вспомнить, насколько активно он использовался на процессе тамплиеров 1307–1314 гг. Обвинения, выдвинутые тогда против членов ордена, были чрезвычайно близки тем, что стали затем типичными для ведовских процессов[191]. (Илл. 13)

Материальное положение Маргарет и до получения наследства могло вызывать зависть «племянников». Тем не менее возможное использование топоса неправедно нажитого богатства в ее деле, на первый взгляд, совершенно не согласуется с обвинением ее в воровстве, которое и само по себе могло считаться (незаконным) источником богатства. Единственное, более или менее правдоподобное объяснение такого странного иска кроется, на мой взгляд, в следующем.

Оливье Мальнери – главный противник Маргарет – сам был судьей. Возможно, что он выдвинул против нее двойное обвинение для того, чтобы, в случае удачного исхода дела, добиться для своей «тетки» двойного наказания. Доказав, что она – воровка, он получил бы причитавшееся ему по закону «украденное» имущество, но, возможно, не смог бы добиться вынесения смертного приговора. Доказав, что Маргарет ведьма, он послал бы ее на костер и лишил бы ее семью (прежде всего, ее сыновей) всего остального имущества.

Желанием навсегда избавиться от ненавистной родственницы, но при этом вернуть себе и своим двоюродным братьям наследство Гийома Мазцери, объясняется, в частности, то, что Оливье постоянно вспоминал о якобы совершенной краже, когда его допрашивали в суде. В своей речи в Парижском парламенте он настаивал на том, чтобы имущество было возвращено даже не ему и его кузенам, но дочерям покойного Гийома, от имени которых и выступали их заботливые супруги. Тем не менее основное внимание в материалах дела было уделено все-таки наведению порчи. Соединение в одном иске обвинения в воровстве со столь редким для Франции середины XIV в. обвинением в колдовстве было, по всей видимости, в новинку как для местных, так и для столичных судей.

* * *

В чем же конкретно обвинял Оливье Мальнери свою «тетку»?

По его мнению, Маргарет, не желая отдавать родственникам украденное, воспылала к ним такой «смертельной ненавистью»[192], что решила их убить. Она обратилась за помощью к подругам, Маргарет де Дё Винь и Гийомет Гергуа, а также к сестре и служанке Алисе, и вместе они изготовили восковую фигурку, изображавшую Оливье, и окрестили ее в местной церкви[193]. Сразу после этого мужчина почувствовал слабость и ужасные боли во всем теле, длившиеся так долго, что он уже приготовился к смерти. Спасло его лишь то, что подруги и служанка Маргарет были арестованы по подозрению в колдовстве и совершенно добровольно – после применения к ним пыток[194] – признались в наведении порчи. Оливье поправился и тут же подал на Маргарет в суд.