Истинная правда. Языки средневекового правосудия

Учитывая столь слабый интерес парижских судей к проблемам колдовства в XIV в.[237], следует предположить, что причина пристального внимания, проявленного членами парламента к делу из Монферрана, крылась, по всей видимости, не столько в самом обвинении, сколько в действиях адвоката, сумевшего убедить своих столичных коллег в его важности. Вероятно, лишь его заслугой можно считать то, что рассмотрение дела не было отложено на неопределенный срок. Напротив, парижские судьи сразу же приступили к его изучению, но вскоре убедились, что информации им не хватает. Ее было решено собрать на месте, в Монферране. В регистре парламента приводится содержание письма, в котором бальи Оверни предлагалось произвести дополнительное расследование относительно случаев колдовства, а также отправить Гийометт Гергуа и Алису под надежной охраной в Париж. Саму же Маргарет Сабиа вновь поместили в Шатле, на этот раз – вместе с младшим сыном Жаном.

Вскоре бальи Оверни получил из столицы новое послание. Теперь ему надлежало выслать в парламент копии признаний, полученных от обвиняемой и ее сообщниц (из которых в живых на тот момент оставалась одна Алиса); сообщить все, что известно о брате Пьере Манассери, который якобы крестил восковые фигурки, а также о том, каким именно образом эти последние были изготовлены. Бальи также просили разузнать в Монферране побольше о репутации Маргарет, ее сообщниц и брата Пьера[238] и отправить в Париж старшего сына Маргарет, Гийома, также заподозренного в колдовстве.

Наконец, спустя всего год после первого слушания[239], судьи посчитали, что обладают всей полнотой информации и вынесли окончательное решение. Маргарет Сабиа объявлялась невиновной и вместе со своими сыновьями освобождалась из тюрьмы[240]. Ей возвращали все имущество и признавали за ней право в свою очередь подать в суд на Оливье Мальнери и его кузенов за оскорбление чести и достоинства. Что же до причины конфликта – наследства покойного Гийома Мазцери – то и здесь был найден выход. Всем заинтересованным лицам – Маргарет, Оливье, а также Жану и Жаку де Рошфорам – было предложено вновь обратиться в суд, но только не в местный, а непосредственно в Парижский парламент. Здесь – при желании, конечно – они могли разрешить эту проблему, однако в приговоре ясно говорилось, что каково бы ни было решение парламента, оспорить его стороны уже не смогут.

Мы не знаем, воспользовалась ли Маргарет предоставленным ей правом и подала ли она в суд на своих родственников. Как показывает практика, такие дела могли тянуться десятилетиями – а могли вообще никогда не начаться. Еще сложнее сказать, как разрешился конфликт с наследством, хотя мне представляется, что «тетя» и «племянники» вряд ли стали обращаться в парламент: хотя бы потому, что уголовный процесс по обвинению Маргарет в колдовстве должен был стоить обеим сторонам слишком дорого, чтобы тратить новые средства на еще одно подобное предприятие.

Отсутствие документов не позволяет нам проследить дальнейшую судьбу наших героев. Она остается за рамками рассказа, который, однако, еще не закончен…

Оправдательный приговор, вынесенный Маргарет Сабиа, безусловно, также являлся заслугой ее адвоката. Такое решение дела о колдовстве (как, впрочем, и вообще оправдательный приговор на уголовном процессе) было исключительным явлением в XIV–XV вв. Что же касается судов Французского королевства, то ни один из известных мне и перечисленных выше ведовских процессов не привел к оправданию подозреваемых. Женщин и мужчин, признанных виновными, ждала смертная казнь или, в лучшем случае, изгнание. Об этом свидетельствуют письма о помиловании, которые можно было получить только после вынесения приговора, а иногда – как в случае Жанны Эритьер – спустя довольно продолжительное время после окончания процесса. Из 30 собранных мною писем о помиловании за XIV в. только в двух упоминалось о прощении, дарованном всем парижским заключенным, в том числе «колдунам и ведьмам», еще до рассмотрения их дел в суде[241]. Однако это, скорее, было исключением, поскольку письма датировались 9 и 15 декабря 1357 г. и их появление было вызвано сложной обстановкой в Париже, возникшей вследствие восстания Этьена Марселя[242].

Подобная ситуация была характерна не только для Франции, но и для других регионов Западной Европы. Так, например, из всех изученных на сегодняшний день ведовских процессов, имевших место в XV в. в Женевском диоцезе, только один – дело Франсуазы Бонвэн из Шерминьона – закончился в 1467 г. полным оправданием обвиняемой[243]. Интересно, что она также воспользовалась услугами профессионального адвоката, а потому у нас есть редкая возможность сравнить стратегии защиты, выбранные в двух схожих процессах.

* * *