Основное препятствие здесь — не техническое, а идейно-нравственное. Нас приучили жить "Нельзя радоваться, когда!..." (далее длинный список). Ну, если вам нельзя, то и не надо. А кто-то делает другие выборы — чтобы сделать жизнь богаче.
И не только свою.
Далее развивать тему не буду, об этом много и подробно в двух моих первых книгах.
Хотя бы Устав Синтоновского общения (не забыли? смотри о Клубе) я принимаю не как внешние ограничения, между которыми я выживаю, а как самостоятельную и радостную внутреннюю работу: это то, чему учу себя сам я, то, в чем я лично заинтересован: делать общение человечным и эффективным.
Во взаимоотношениях — порядочность: обязательность, ответственность, деликатность.
Как хвалится Боря Голуенко: "Я могу нарушить любые клубные правила так, что меня никто не сможет в этом уличить!" Верно — он это может, и он это делает, убегая из-под любого контроля. Но в Клубе есть и другие люди: те, которые просят следить за ними строже, при том что самый строгий контролер — они себе сами.
Приятно отметить, что Боря в Клубе один, а других — гораздо больше.
Мое здоровье — это не мое личное дело, не то, что делает лично меня более счастливым или нет. Это мой потенциал, что дала мне жизнь и который я могу и должен умножить: для того, чтобы по жизни я делал много и делал больше. И если я заболел, это значит, что я лишил человека здоровья, а других людей вокруг себя — своей работы для них.
Заболеть — это проступок.
Как писал Николай Островский, это тело дается нам один раз, и надо заботиться о нем так, чтобы не было мучительно больно все бесцельно прожитые годы...
Народ же, если и следит за своим здоровьем, то не из любви к здоровью, а потому что болеть больно и умирать страшно. Людям нужно не здоровье, а чтобы было не больно и не страшно.
Как детям у врача.
При этом (понаблюдайте!) подавляющее большинство ваших знакомых втайне мечтают, как бы им жизнь побыстрее "сдать" и из нее побыстрее — смотаться.
Как с урока, к которому они, как всегда, не готовы...
Здесь же, в Ордене, предлагается другое отношение к здоровью, а именно исходящее не от страха к боли, а от любви к жизни. Жизнь — это не то, что нужно "отбыть" с минимальными хлопотами, а то, что я люблю делать, о чем мне хочется заботиться, и именно поэтому мне нужно здоровье — для жизни. Кроме того что здоровье дает радость, оно дает мне возможность работать — работать много и качественно.
А поскольку моя работа — работа для людей, то не ценить свое
здоровье — нельзя.
Для меня моя болезнь — повод не для жалости ко мне, а для укора. Это нечто предосудительное с нравственной точки зрения. На языке уголовного кодекса, я проявил преступную халатность и причинил ущерб людям: лишил здоровья одного и устроил неприятности другим.
Конечно, это совершенно потребительское отношение, где здоровье стоит в том же ряду, что стиральная машина и автомобиль. Только здоровье — невосполнимее и дороже.
Я беру на себя обязательство освобождать свое сознание от догм, какие бы они ни были и откуда бы они ко мне ни пришли. Догмы религиозные, культурные, местные, семейные, сугубо личные — любые. Просто яркий показатель свободы (или нет) сознания — незаморочное отношение к сексу.
А именно: отношение внимательное, веселое и житейское. И не более.
Ехидные синтоновцы здесь обязательно интересуются: "Почему цвет голубой и есть ли это обязательная обязанность стать гомо- (гетеро)сексуалистом?" Отвечаю: "Нет. К гомосексуальным связям пусть будет отношение совершенно свободное, пусть будет разрешение, но заниматься этим по жизни — надо ли?"
Вот у меня есть разрешение зарабатывать деньги продажей лимонада — но я этим не занимаюсь.
А почему все-таки — голубой цвет? Потому что небо — голубое. И свободное. Пусть будет таким же высоким и свободным — наше сознание!
1. Я должен научиться быть не бедным.
2. Деньги не есть моя личная собственность, которой я распоряжаюсь по своей прихоти. Деньги мне дает в пользование Жизнь, и моя обязанность — отдать их Жизни, туда, куда Жизни надо. Я трачу деньги на себя ровно постольку, поскольку это действительно необходимо для моей жизни и работы. А если правильнее сейчас эти деньги отдать другим — я сделаю это.
Все аналогично обязательствам по Любви: пока вы бедны, отказ от собственности дается легко. Так живут почти все студенты в общежитии, пока делить им нечего.
К сожалению, как только у них появляется Дело, а потом Особняк, вокруг особняка появляется Забор, а в глазах: "Не дам!"
...Трудно богатому войти в Царство Небесное. Однако нищего там вообще не ждут.
Что с него возьмешь-то?
Я, конечно, не прав, но у меня к деньгам вообще особенное отношение.