Истинная со скидкой для дракона

— Ах, вот в чем дело, — расслабляюсь и выдыхаю, — не хочу вас разочаровывать, но этот вопрос лучше с Аргалоном обсудить.

Рэмс весело усмехается, чем снова вводит меня в ступор.

— Я правда не понимаю, чем могу вам помочь? У меня ничего нет. С Аргалоном у меня совершенно непонятные отношения.

— Беру свои слова назад. Этот месяц тебе на пользу не пошел.

От такого заявления у меня удлиняется лицо. И так в голове кавардак, да еще Рэмс с неожиданными предложениями и своеобразным подтруниванием.

Что он от меня хочет?

Злюсь, часто дышу и ничего не понимаю.

— Можно больше конкретики?

— Можно, — любезно цедит Рэмс, — ты носитель Драхонгарда, на тебя ложится ответственность, поэтому твоя задача - договориться с драконом. Мы хотим добиться отмены преследования. Также наши представители должны войти в военный совет. Все перечисленное в твоих интересах в том числе.

Кажется, в моих легких моментально испарился весь кислород. Отмена преследования — куда не шло, но стать полноценными членами военного совета?

— Эм? Вы шутите?

— Похоже на то, что я это умею?

— Аргалон не согласится. Никогда.

— Дракону и его армии нужны дополнительные силы. Речь не о двух или трех темных ассасинах, а о двух тысячах.

— Что?

Ошеломленно впиваюсь в него глазами.

Две тысячи? Один опытный представитель клана — как три боевых мага. При лучшем раскладе — как пять. Не даром услуги темных так высоко ценили. А Рэмс заявляет о двух тысячах.

Черт…

Но есть существенная проблема — опальному клану не доверяют. Это мягко сказано. Люди и драконы могут выбрать принцип, чем попрать честь участием в битве плечом к плечу с темными.

А пустить представителей клана темных ассасинов в совет — вообще грань фантастики.

В темных ассасинах видят риски и опасность. Поэтому их долгое время предпочитали уничтожать.

— Уговори дракона, — Рэмс ловко оказывается на ногах и вытаскивает из-за пазухи свиток, с печатью на черном сургуче.

— Маловероятно, что у меня получится, — растерянно принимаю послание. Догадываюсь, что это как раз предложение с обозначенными требованиями.

— Постарайся, — улыбается Рэмс, — рад был повидаться, сестра. Обниматься и по братски целоваться не будем. К чему сантименты?

— Ага, — киваю, погрузившись в прострацию.

Рэмс исчезает за дверью и следом забегает Дина, убирая поднос с чаем.

— Что-нибудь желаете, госпожа?

Отрицательно мотаю головой, продолжая витать в своих мыслях. Подумав, спрашиваю, где я могу найти Аргалона?

— Насколько знаю, вейн Аргалон в зале совета, — энергично отвечает Дина и тут же виновато опускает глаза.

Сказала лишнего. Горничной не положено знать о делах тех, кому она не предоставлена в услужение. Но я изначально догадывалась, что слуги между собой переговариваются и любые сплетни легко и быстро разносятся по всей территории, поэтому и спросила.

Как выяснилось — не прогадала.

Что бы не смущать девушку, поддерживаю ее улыбкой и уточняю:

— Благодарю. Подскажи пожалуйста, где я могу найти зал советов?

— Ох, я могу вас проводить, — Дина облегченно выдыхает, — но боюсь, что вас могут не пустить.

Задумываюсь. Конечно мне бы дождаться, когда Аргалон сам явит мне свой светлый лик, но я следую необъяснимому внутреннему любопытству.

Отказавшись от помощи Дины, пытаюсь запомнить маршрут и по дороге вспоминаю и считаю повороты.

Минусы огромных замков — главное не заблудиться.

— И зачем столько ходов и поворотов? — обращаюсь сама к себе, пока блуждаю, переходя из зала в зал.

Оказавшись в картинной галерее, выдыхаю. Я точно где-то рядом.

Проходя длинную залу с заполненными живописью стенами, замедляю шаг. рассматриваю портреты представителей рода Добанеско.

Все как один огненно-рыжие, статные и на каждой картине предстают в обилии роскоши и наград.

Все таки родственники Эфрона явно любят помпезность во всем. Если ордена показать, то грудь вперед. И не забыть на заднем плане трофейные достижения с охоты добавить. А еще наряд по последней моде и золота побольше.

По портретам семьи Добанеско можно моду разных эпох изучать.

Эти наблюдения вызывают у меня улыбку.

Взгляд падает еще на одну картину и я задерживаюсь.

Изображение резко контрастирует с роскошными предками Эфрона и красочными натюрмортами и пейзажами.

Мрачные мазки и на первый взгляд совершенно непонятный сюжет. Кажется, что его и вовсе нет.

Но я присматриваюсь, сердце внезапно ускоряет свой бег и с моих губ сходит улыбка.

В центре нечто похожее на арку, состоящую из холодного света и она разделяет изображения на две части, словно ворота через которые вот-вот должны пройти навстречу друг другу размытые люди.

Нет. Не пройти, они вооружены. Это солдаты. Кто из них кто — непонятно. Художник не попытался как-то обозначить принадлежность воинов.

Или лишить принадлежности изображенных отрядов, сделав их безликими и была самоцель картины.

Всматриваюсь…Чем больше всматриваюсь, тем глубже в сознании укореняется мысль, что я не туда смотрю.

Это невнятное творение словно хочет рассказать о чем-то большем. О том, что сразу не заметишь. За размытыми волнами людей я не сразу замечаю маленький силуэт замка на фоне хвойного леса.