Истинная жизнь Себастьяна Найта

— Послушайте, — сказал он, — к чему это вы клоните? Что, ее ищет полиция? Я ведь, знаете, не удивился бы, если б узнал, что она международная шпионка. Мата Хари^{50}! Она той же породы. То есть абсолютно. И потом… Понимаете, она ведь не из тех женщин, чтобы взять да и выкинуть из головы, когда она влезет вам в печенки. Она меня высосала просто дочиста, во всех смыслах. И душу из меня вытянула, и деньги. Я бы ее убил… Но этим пусть Анатоль занимается^{51}.

— А кто он? — спросил я.

— Анатоль? Ну, палач, который тут при гильотине. Так вы, значит, не из полиции? Нет? Впрочем, это — ваше дело. А меня она, по правде сказать, довела до умопомешательства. Я с ней познакомился, знаете ли, в Остенде. Было это, дайте вспомнить… в двадцать седьмом году. Ей было тогда двадцать. Нет, и двадцати не было. Я знал, что у нее и любовник, и всякое такое, но мне было наплевать. Она так понимает, что жизнь — это пить коктейли, плотно ужинать этак часа в четыре утра, танцевать шимми или, как там это называется, осматривать бордели — это парижские хлыщи завели такую моду, — покупать дорогие платья и поднимать тарарам в гостинице, когда ей покажется, будто прислуга украла мелочь, которую потом сама же находит в ванной комнате… И прочее в том же духе, — вы это все найдете в любом дешевом романчике: это же типаж, типаж. Еще она любила выдумать себе редкую болезнь, чтобы поехать с ней на какой-нибудь модный курорт, а уж там…

— Постойте, — сказал я, — мне это важно. В июле двадцать девятого она была в Блауберге, причем она…

— Точно. Только это было уже под самый конец нашего супружества. Мы тогда жили в Париже и вскоре расстались, и я потом еще целый год ишачил в Лионе на заводе. Понимаете, я был просто разорен.

— Вы имеете в виду, что она встретила в Блауберге какого-то мужчину?

— Нет, ничего такого я не знаю. Видите ли, мне не кажется, чтобы она прямо уж так меня обманывала, что называется, на всю катушку. По крайней мере, я старался так думать, ведь около нее всегда вертелось стадо мужчин, и она, конечна, была не прочь, чтобы ее поцеловали, но я бы с ума сошел, если бы позволил себе ломать над этим всем голову. Раз, помнится…

— Простите, — я снова его прервал, — а вы уверены, что никогда не слыхали о ее знакомом-англичанине?

— Англичанине? Вы вроде про немцев говорили. Нет, не знаю. Американец, по-моему, был один молодой в Сан-Максиме в двадцать восьмом году. Так он, когда Нинка с ним танцевала, всегда прямо сознание терял. А в Остенде и англичане могли быть, да и мало ли где еще. Но меня, по правде сказать, не очень-то интересовало гражданство ее воздыхателей.

— Вы, значит, совершенно уверены, что про Блауберг ничего не знаете… ну, а дальше?

— Нет, — ответил он, — не думаю, чтобы кто-нибудь мог ее там прельстить. У нее в это время был как раз очередной недуг, а она в таких случаях питается одним лимонным соком со льдом да огурцами и говорит о смерти, о нирване и тому подобном. У нее был пункт насчет Лхасы^{52} — ну, вы знаете, что я имею в виду.

— Не назовете ли ее точное имя? — попросил я.

— Ну, когда мы с ней познакомились, ее звали Нина Туровец, а уж как там… нет, вам, я считаю, ее не найти. Я, между прочим, часто ловлю себя на мысли, что ее просто никогда не было. Я Варваре Митрофанне про нее рассказывал, она говорит, что это я посмотрел в кино плохую картину, и мне приснился дурной сон. Вы что, уже уходите? Она вот-вот вернется… — Он поглядел на меня и захохотал (он, по-моему, перебрал своего коньячку).

— Ой, я забыл, — сказал он. — Вам же не эта моя жена нужна. И кстати, — добавил он, — бумаги у меня в полном порядке. Могу вам показать carte de travail.[14] А если вы ее найдете, то я бы тоже хотел на нее взглянуть до того, как ее посадят. А может, лучше не надо.

— Благодарю вас за беседу, — говорил я, когда мы с чуть излишним жаром жали друг другу руки — сначала в комнате, потом в коридоре, потом в дверях.

— Это вам спасибо, — кричал Пал Палыч. — Мне, вы знаете, очень нравится про нее рассказывать. Жалко вот, не уцелело ни одной карточки.

Мгновение я стоял задумавшись. Все ли я из него выжал?.. К нему-то уж всегда можно будет еще раз наведаться… Не могло ли быть случайного снимка в какой-нибудь курортной газете с автомобилями, мехами, собаками, модами сезона на Ривьере? Я и спросил его об этом.

— Все может быть, — ответил он. — Она как-то выиграла приз на маскараде, но где, не помню. Для меня тогда все города были как один большой ресторан и танцулька. — Он покачал головой, бурно рассмеялся и захлопнул дверь. По лестнице мне навстречу поднимались Черные вместе с мальчиком.

— В некотором царстве, — говорили Черные, — жил-был один автогонщик, и была у него белочка, и вот однажды…

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ