Истинно арийский попаданец. Книга 2 [СИ]

Усё, Василич, в норме, залились под горлышко, танкер только крылышками покачал.

Роденский поправил облегченную кислородную маску, которую по рекомендации врачей не снимал несмотря на герметичную кабину, и осмотрел приборы и индикацию автопилота, занимавшего всю левую часть борта, являясь по сути дела даже не просто автопилотом, а программируемой, с летящей рядом «собачки», системой дистанционного управления, которую, в штатном режиме, пилот только контролировал легким касанием пальцев.

Три черные тени, построившись этажеркой, медленно набирали рабочую высоту.

«Борт».. , я второй …, мы на курсе на точку три…, высота четырнадцать тысяч… .

Я «борт»… , Вас понял … .

Микола, убедившись, что машина набрала положенные четырнадцать тысяч и, приняв контрольный сигнал от наземных радио сканеров, «чистое небо», не усидел на месте.

Василич, тебе кофе и бутерброд оформить!?

Нет, спасибо, чуть попозже.

… Ну, тогда я «ляльку» взгляну.

Пилот грустно улыбнулся. То, как механик, потерявший, в этой никому не нужной войне, всех своих близких, говорил об изделии: называя ее «лялькой»; «девонькой»; обращаясь как к человеку – было страшно и смешно одновременно.

Нет, скорей просто грустно – сволочи, сверхнечеловеки, сколько жизней поломали.

То, что мы с вами сделаем, будет самой малой карой за содеянное – только уж слишком быстро, Геста говорил, миллисекунды.

Надо бы только постараться город поменьше зацепить.

Роденский еще раз посмотрел на закрепленную на планшетке подробную схему «партийного комплекса».

Будет вам сволочи – и комплекс, и съезд, и все в комплексе.

Если, после отстрела консолей, пилотажные будут не хуже чем у учебного борта, на котором отрабатывали пикирование, а, это на первых метрах видно будет, я вам точно по центру уложусь, мяу сказать не успеете.

…..

Роденский вспомнил тот случайный разговор с Гестой на берегу реки.

Сейчас он даже не мог вспомнить, почему он попросил – Геста расскажите о себе!?

…..

Геста некоторое время помолчал, потом повернулся к комиссару и сказал – Павел, без обид, сходи, погуляй по бережку.

….

Невероятный и страшный рассказ – даже сейчас, когда он должен, на своем, пусть и маленьком, но очень важном участке сделать то, что изменит у нас ход истории, было обидно за народ и страну, которую смешали с дерьмом в реальности Гесты.

В чем то, их с Гестой судьбы были даже похожи – полет в один конец. Ну что ж, на войне такое бывает постоянно.

Им даже и легче, чем мальчишкам пилотам, штурмующим через плотный зенитный огонь вражеские позиции – заранее известен результат удачной штурмовки.

Ну, Гесте, пожалуй, до конца и неизвестен, но все равно сделать за три года мужику удалось удивительно много, хотя тот и сам признает, что во многом это был значительный элемент удачи – удалось сразу убедить Сталина и очень быстро найти и подобрать людей, способных потянуть такую задачу.

Вернулся Микола, забрался в кресло стрелка и доложился – В рабочем отсеке все нормально: охладитель циркулирует; температура в норме; тикает тоже в норме, в зеленом секторе.

Василич, как ты думаешь, а после того как мы их трахнем, война скоро закончится!?

… Если хорошо трахнем, наверно скоро.

Вся главная фашистская шобла должна там, на стадионе, собраться, во главе с их Гитлером.

Военным твоя «лялька» тоже хорошим уроком будет, десять раз задумаются, прежде чем войну продолжать.

Такая силища – один удар и укрепрайон как корова языком слизала.

А народу что, народу война не нужна. Там наверно тоже устали похоронки получать.

Оно точно, середина сентября уже – на полях столько работы. У нас в Полесье наверно озимые уже высевают, да навоз на поля вывозят. Скотницы к зиме готовят.

Скорее бы долететь – не правильно это, когда нелюдь человеков на человеков натравляет.

Микола скукожился в кресле, вращая башню по полусфере обстрела.

Не правильно это.

Я ведь как глаза закрою, своих вижу, зовут они меня, плачут – останови нелюдь!

21 сентября 1941 года. 19.30 местного времени. Марсовое поле Партийного комплекса в Нюрнберге.

Обергруппенфюрер Ганс Раттенхубер, подошел к Гитлеру, который возбужденно ходил из угла в угол в комнате ожидания под трибунами.

Мой Фюрер, радиограммы с наблюдательных постов – «… демон прошел Рёц и приближается к Амбергу… « ; «… прогнозируемое время подлета к Нюрнбергу 20.00 – 20.30 …»

Колонны построены. Все ждут вашей команды о начале церемонии.

Фюрер остановился, скрестил руки на груди, вскинул голову – Хорошо, начинайте, я выйду на трибуну через пятнадцать минут.

…………………

Наконец Фюрер и почетные участники вышли на трибуну.

На поле прозвучала команда и две двадцатитысячные колонны, под грохот барабанов слитным движением раздвинулись, освобождая дорогу оркестру и стоящим за ним коробочкам сводной колонны .

Гитлер, с расширенными как у наркомана зрачками, прошептал Зиверсу, стоящему около него – запомните этот час мой друг, отсюда мы начинаем марш в будущее!