Истинное естество

— Будь добра, заткнись, у меня болит голова от твоего галдежа, — попросил я и удивился, что горло так болит, может я простудился пока тут валялся, все-таки хоть и по комфорту не сильно отстает от моей раскладушки, но все, же топчан на каменном полу имеет явные минусы.

Девушку за решеткой перекосило от гримасы злобы, так будто она увидела злейшего врага, ее волосы буквально взлетели, как если бы их наэлектризовали.

— Скажи спасибо, что лично магистр сказал не трогать тебя до вашей встречи, иначе тебе было бы очень плохо уже сейчас. Что ты знаешь о том, каково это разговаривать на вашем диком наречии, ваш язык будто создан, чтобы бесить меня, а мне пришлось разговаривать на нем год, это было частью моего наказания, и знаешь что, больше я не облажаюсь, если магистр позволит, я лично вытрясу из тебя все полезное для ордена, до самой последней капли! — не говорила, а буквально шипела она, а закончив, развернулась на каблуках и буквально вылетела из коридора, в котором находилась моя камера.

Это была именно камера, если до того, как открыть глаза я думал, что валяюсь у себя в комнате, то хорошо осмотревшись понял, что ничем кроме как местом заключения это быть не может, вокруг лишь каменные стены из булыжника, одно маленькое окошко на высоте трех метров зарешеченное так что и с хорошим ломом будь оно у пола я не смог бы его вскрыть.

Но больше всего поражало, то какой была решетка, отгораживающая камеру от коридора, толщина прутьев не позволяла назвать их прутьями, это были пруты диаметром как моя кисть, будто кто-то подобный демону мог бы тут оказаться, думается мне этот орден те еще параноики, раз для обычного парня выделили камеру, в которой можно было бы держать гориллу.

Я прислонился к решетке, и она оказалась буквально ледяной, будто как в детстве, лизни ее и язык примерзнет. Что интересно коридор освещался факелами, будто в наш век до них не добралось электричество, хотя это просто не могло бы быть. Вдоль всего коридора тянулись такие же камеры с решетками в пол, и везде были такие толстые прутья.

— Эй, парень? — донеслось из противоположной камеры.

— Да, чем могу помочь? — не хотелось острить, но вырвалось по привычке, я всегда старался быть вежливым.

— Ахах, смешно, помочь, может, и можешь, а вот я тебе могу точно, я ведь правильно слышал, у тебя проявился интерфейс, да? — довольно бодро начал мужской голос, но как-то под конец стал все тише и тише звучать.

— Да, правда, что это и как я тут оказался я не очень понимаю, — не стал скрывать я, все-таки, что даст эта информация другому такому же пленнику.

— Очень хорошо и очень плохо одновременно, времени не так много, так что молчи и слушай, — голос старика, а я уверен, что это был именно старик, потому что голос старого человека ни с чем не спутать, стал более живым, — интерфейс великое благо оставленное нам предками, такими далекими что никто не помнит даже того, когда приблизительно они были, вот только свое творение они пронесли сквозь поколения и даже эпохи с помощью своих потомков.

— Но я сирота, я рос один, без родных, у меня даже дальних родственников нет, — немного грустно произнес я, ведь не верил, что у меня хоть кто-то был, воспитатели в детском доме сказали, что меня подбросили младенцем, а значит и родных у меня нет.

— Не перебивай старших, а вот на счет предков даже не думай, откуда-то ты же произошел, а интерфейс неоспоримое доказательство, что в тебе сильная кровь, — голос старика завораживал, я сидел у решетки на каменном полу, прижавшись к стене, и вслушивался в голос, звучащий из противоположной камеры.

— Так вот, о чем это я, да система что пронизывает нашу ось, великое благо, знаешь, есть миллионы разумных и миллиарды неразумных, что пользуются ее благами, не видя их, на ощупь, но интерфейс, это другое дело, с ним ты можешь получить то, что недоступно другим, лишь нужно знать пути, — заговорщицки проговорил он, будто хотел указать на этот самый путь.

— Тогда почему если он так хорош и помогает видеть то, что не видят другие, но к тому же и очень плох? — произнес я, совсем не понимая, как может полезный инструмент, а это видимо и правда, что инструмент для работы с так называемой системой, быть одновременно и плохим, и хорошим.

— Орден Святой Инквизиции, вот что плохо, они ищут таких как мы, и либо ты войдешь в орден, либо умрешь, вот только в нашем случае, как видишь, мы в застенках, и кажется, мне, что ты не хочешь лично знакомится с магистром, — произнес он и замолчал.

Молчал и я, думая о том, что сказал этот старческий голос, и мысли были отнюдь не радостные. Выходит, все так будто хуже, и быть не может.