Истинное имя

– Ах, вернуться? – хмуро усмехнулся Ирем. – Значит, это был уже не первый раз?

– Второй, – признала Лисси. – Сэр Ирем, не сердитесь! Мы же ничего такого страшного не сделали. Я думала только полчасика поговорить, пока все спят… Но мы немного заболтались. А потом Крикс начал рассказывать мне про Эрхейм… и вот…

Элиссив помнила, как Крикс рассказывал ей про ночной лес и про Слепого волка. Лисси вообще-то не боялась темноты, но в тот момент она почувствовала, что ей страшно будет возвращаться в свою спальню. Она придвинулась поближе к Криксу.

Лаконец как будто догадался, что ей страшно. Он уже не стал отодвигаться от нее, как раньше, а, наоборот, обнял за плечи, и побыстрее досказал страшное место до конца. А дальше… дальше в памяти Элиссив наступал провал. Но, несмотря на жутковатую историю, кошмары ей в ту ночь не снились. А снилось что-то про Эрхейм и Академию, а заодно про Фэйро, о котором говорил ей Крикс.

Крикс в эту минуту мысленно ругал себя последними словами. Ночью он почувствовал, что Лисси засыпает, но ему не хотелось расталкивать ее и говорить, что ей пора идти назад. Крикс решил, что лучше он не будет спать, и посторожит ее, пока не посветлеет. А потом разбудит и отправит восвояси. И, разумеется, он сам не заметил, как тоже уснул. Теперь из-за него у них обоих будут неприятности. Как можно быть таким растяпой?! Крикс буквально ненавидел сам себя за глупую самонадеянность, из-за которой он решил, что Лисси может положиться на него.

Посмотрев на перекошенное лицо "дан-Энрикса" и встретив виноватый и смущенный взгляд Элиссив, Ирем, в общих чертах, понял, что здесь произошло.

– Месс дан-Энрикс, – резко сказал он. – Живо поднимайтесь. Вы вернетесь в свою комнату и скажете, что были в Гобеленном зале. Извинитесь перед леди Лэнгдем за доставленное беспокойство. Мы с вами еще поговорим. Идите.

Лисси быстро проскользнула мимо Ирема и уже в дверях на секунду задержалась, чтобы крикнуть мальчику:

– До встречи, Крикс!

– До встречи, – крикнул он в ответ, серьезно сомневаясь, что они еще когда-нибудь увидятся. Как только шаги Лисси в коридоре смолкли, Крикс обернулся к лорду Ирему. – Она тут ни при чем, мессер. Я сам просил ее прийти.

Ирем вздохнул и опустился в кресло, думая о том, что с этой парочкой он точно поседеет раньше времени.

– Будь вы с принцессой чуть постарше, эта ночь переросла бы в династический скандал, – заметил он почти задумчиво.

Крикс вспыхнул.

Рыцарь же невозмутимо продолжал:

– …Но даже в настоящий момент это далеко выходит за рамки приличий и благопристойности. Ты не настолько глуп, чтобы не понимать, что дочь правителя не может вести себя так, как Лисси.

– Да. Я должен был запретить ей снова приходить сюда.

– Вот именно.

– Что теперь будет с Лис… с Элиссив?

– Это будет решать Император. Одно я могу тебе пообещать – ты ее больше не увидишь.

Крикс подозревал, что рыцарь прав. Он тяжело вздохнул.

– И это все, что ты хотел узнать? – осведомился калариец. – Это, конечно, хорошо, что ты заботишься о Лисси. Но на твоем месте я бы обязательно спросил, что за такое сделают со мной самим.

– А зачем спрашивать? – не понял Рикс. – Я же и так это узнаю.

Ирем пробормотал длинную фразу, из которой Криксу удалось разобрать только слово 'неописуемо', да и то он не смог понять, к чему оно относится. Потом лорд быстро – как-то даже слишком быстро – встал и вышел в коридор, прикрыв за собой дверь.

Крикс изумился бы еще сильнее, если бы мог знать, что в коридоре Ирем привалился к косяку и, закусив губу, долго боролся с приступами хохота.

Дверь комнаты наставника со скрипом приоткрылась, и возникший на пороге Фессельд-старший с напускной беспечностью спросил:

– Вы меня звали, мастер?

Хлорд поднял глаза от бумаг.

– Да, я хотел с тобой поговорить. Войди.

Со дня их памятного разговора с Иремом прошло уже недели три. Все это время мастер тщательно обдумывал слова рыцаря о том, что разбирательство по делу Рикса ни к чему не приведет. В ушах Хлорда до сих пор звучал нарочито мягкий и насмешливый голос каларийца: 'С точки зрения какой-то высшей справедливости вы правы… Но лично я что-то нечасто сталкивался с высшей справедливостью'. И это говорит тот самый человек, который должен олицетворять закон и действовать от имени правителя!

Наставник искренне негодовал.

Правда, через пару дней, немного поостыв и сопоставив слова каларийца с тем, что он узнал об истинном происхождении 'дан-Энрикса', Хлорд понял, что имел в виду лорд Ирем. По сути, он хотел сказать – не стоит привлекать внимание к этой истории. Если в Академии начнется разбирательство, которое затронет интересы лорда Бейнора Дарнторна, то этот случай будет обсуждать весь город. В столице не останется ни одного человека, не слышавшего о 'дан-Энриксе' из Энмерри. Об этом будут рассуждать аристократы во Дворце и рыбаки за кружкой пива. Наконец, чтобы противостоять главе Совета, потребуется вмешательство Ордена, и люди обязательно увидят в этом доказательство самых нелепых слухов о происхождении лаконца.