Истинное имя

Слова лекаря сначала показались Криксу до нелепости наивными, но через несколько секунд, припомнив все, что с ним случилось, он невольно покраснел. Сначала его выручили рыцари, которым вообще-то не было до него никакого дела. Ирем – тот вообще полез за ним в самое сердце Жабьей топи, а Крикс не был уверен, что на такой рискованный поступок решится даже его приемный отец, не говоря уже о постороннем человеке. Потом был Далланис. И, если посмотреть правде в глаза, торговец помогал ему не только – и не столько – потому, что принял за какого-то там Рикса. Ведь заговорил он с ним, еще считая Крикса уличным воришкой. И ведь он нарочно отвлек лорда Ирема, который мог в любую минуту обернуться – и увидеть Крикса, вжавшегося в стену на расстоянии протянутой руки от доминанта.

Да, ему и правда часто помогали.

Если так подумать, то и Валиор, растивший столько лет чужого сына, был в каком-то смысле бескорыстным человеком…

Тьфу. Нет, это уже слишком. Крикс не мог припомнить случая, чтобы приемный отец сделал что-то, не рассчитывая получить какую-нибудь выгоду. Валиор и бескорыстие были несочетаемы, как мед и черный перец.

Но вот все остальные…

– Да, наверное, вы правы.

– Прав?… – переспросил Ашад, который отошел, чтобы поймать за повод Орша.

– Ну, насчет людей. Мне тоже часто помогали. Хотя один хороший человек сказал мне, что нельзя доверять незнакомцам. И лучше всего постараться узнать о ком-нибудь как можно больше, прежде чем решать, как себя с ним вести.

– И в этом твой хороший человек был совершенно прав, – кивнул мужчина. – Что касается меня, то мое имя – Рам Ашад, я лекарь и живу в столице. А то, что по происхождению я нагориец, ты уже и сам заметил. Это так же бросается в глаза, как то, что у тебя в роду были южане изЭнони. Я не стану спрашивать, зачем ты убежал из дома, но скажи, по крайней мере, как тебя зовут.

– К-карен, – произнес мальчик и скривился, словно разжевал головку чеснока. Возможно, дело было в том, что Рам Ашад, подсаживая его на коня, по неловкости задел больную ногу.

– Ну вот и познакомились. А теперь убери, будь добр, ногу со стремени, я тоже должен как-то сесть в седло.

* * *

В третий – и последний – день их путешествия, затянувшегося исключительно из-за того, что Рам Ашад не пожелал ехать по берегу Залива, а предпочел более длинный путь через лесистые холмы, тянувшиеся к западу от города, они остановились на привал у странного нагромождения камней, казавшихся то ли разрушенной от времени, то ли, наоборот, не доведенной до ума постройкой, выглядевшей еще более нелепо оттого, что рядом не было никаких других следов человеческого присутствия. Единственное, что смотрелось завершенным – это арка, образованная двумя массивными восьмиугольными колоннами. Среди остальных обломков эти ворота, ведущие в никуда, выглядели печально и почти торжественно. Крикс, прихрамывая, подошел поближе. Нога заживала хорошо, и с самого утра его так и тянуло постоянно проверять, насколько ему стало лучше. Рам Ашад относился к этим упражнениям неодобрительно, но не мешал ему, прекрасно понимая, что, начиная со следующего утра, его случайный подопечный так или иначе будет предоставлен сам себе. Разводя костер и выкладывая из дорожной сумки остатки провизии, которые нужно было как-то разделить на ужин и на завтрак, лекарь наблюдал за мальчиком и думал, что тот, все-таки, намерен делать, когда попадет в Адель?… Он как-то раз обмолвился о поступлении в ученики, а когда Рам Ашад указал ему – и совершенно справедливо – что для заключения контракта требуются деньги, и притом немалые, мальчишка промолчал, а на его лице опять мелькнула та же раздражающе-самодовольная улыбка. Впрочем, у него, должно быть, были деньги, потому что накануне он допытывался, не знает ли Ашад какой-нибудь недорогой и не особо людный постоялый двор.

Поужинали они быстро – и не только потому, что есть им было почти что нечего. Оба устали и хотели поскорее лечь, чтобы наутро, наконец, закончить свое путешествие.

Крикс по привычке пристроил котомку под голову и подтянул колени к груди. В спину тянуло холодом, а жаркий сухой воздух от костра не позволял придвинуться к огню поближе. Щурясь, мальчик лениво смотрел на оранжевые языки пламени и пляшущие на стволах деревьев тени.

Рам Ашад искоса посмотрел на своего юного попутчика. Когда они устраивались на привал, тот облазил все развалины, как будто вовсе не устал за весь прошедший день, но теперь взгляд у него был совершенно осовелый.

– Мы действительно будем в Адели завтра утром? – сонно спросил он.

– Да. Этот лес только отсюда кажется таким густым. За час доедем до опушки, а от нее рукой подать до городских ворот.

– Тогда почему мы здесь остановились?

– Все ворота запирают с вечера. И открывают только в самых крайних случаях. В ночное время въехать в город может только рыцарь Ордена или гонец со срочным донесением.

– А если…

– Спи уже, – негромко сказал шад, и, нащупав лежащий рядом плащ, укутал им мальчишку.