Истинное имя

     - Несколько лет назад он называл себя Галахосом, но я не думаю, что он назвался этим именем при въезде в город, - коротко ответил Ирем. - Как ты уже мог понять, он очень Одаренный чародей. Все остальное - государственная тайна. Из того, что может быть полезно в ваших поисках... Он неглуп и очень изворотлив, но труслив, а потому непредсказуем. Страх может заставить его сдаться даже там, где у него будут все шансы победить, но тот же страх может толкнуть его на любой необдуманный поступок. Будьте осторожнее. Теперь иди.

     Принцепс вышел из Гобеленного зала походкой человека, торопившегося выполнить порученное ему дело и уже начисто забывшего про сон. А калариец, хотя и сказал, что собирается отправиться к магистрам из Совета Ста, не последовал за своим подчиненным.

     Ирем размышлял.

     Во всей этой истории с Галахосом было много такого, что он предпочел бы никогда не вспоминать. Вот только он не мог позволить себе роскоши забыть ту старую историю. Вряд ли Галахос тоже мог забыть за эти десять лет.

    ... Лорд в упор смотрел на человека, скорчившегося на тюфяке в углу тюремной камеры. Заключенный выглядел неважно - бледный, с бегающими тревожными глазами и руками, судорожно сжавшими край лежака, он возбудил бы в постороннем человеке чувство несколько брезгливой жалости.

     Но Ирем не испытывал к нему сочувствия. Он ненавидел этого перетрусившего негодяя. Собственно, он ненавидел его почти так же сильно, как и то, что собирался сделать.

     Здесь. Сейчас.

     - У меня мало времени, - сказал лорд Ирем, постаравшись, чтобы его голос прозвучал как можно хладнокровнее. - Я уже потратил почти сутки, добиваясь от тебя признания. А между тем магистр из Совета Ста свидетельствует, что ты знаешь куда больше, чем сказал.

     Магистры предлагали провести магический допрос. Однако же предупреждали, что способности к защите своих мыслей в чародее такой силы, как Галахос, исключительно устойчивы и высоки. При попытке пробить эту защиту заключенный может умереть или сойти с ума.

     Рыцаря не устраивали оба варианта.

     До тех пор, пока Галахос не сказал всего, что знает, он нужен ему живым. И, разумеется, способным связно мыслить.

     - Взвесив все 'за' и 'против', я решил на этот раз не прибегать к допросу с ворлоком, - сказал лорд Ирем, сузив светлые глаза. - Есть более простые способы заставить тебя говорить. Ты меня понимаешь?...

     Заключенный вжался в стену, глядя на него со смесью недоверия и страха.

     - Вы не посмеете!... - просипел маг.

     - Посмею. И не сомневайся даже, - Ирем уперся ладонью в стену, буквально нависнув над Галахосом. Его почти мутило - от бессильной злости, от сознания, что он точно так же загнан в угол, как и маг, смотрящий на него остекленевшим от испуга взглядом, и от отвращения к нему и к самому себе.

     Лорд Ирем, коадъютор Императора.

     Палач.

     Да, в этом есть своеобразная, хотя и отвратительная справедливость. Сведения, которые он должен получить от мага, такого свойства, что Галахоса никак нельзя отдать простому палачу.

     А перепоручить эту обязанность кому-то из своих людей - слишком удобно. Слишком соблазнительно.

     И слишком подло.

     Губы Ирема скривились в саркастической улыбке.

     - Я займусь тобою сам, Галахос. Будь уверен, что к исходу ночи ты мне все расскажешь. Абсолютно все.

     ...Да кто бы знал, как это мерзко! Ирем стиснул зубы. Хорошо, что факел, освещающий сырое помещение, находился за его спиной - иначе, чего доброго, Галахос разглядел бы бисеринки пота у него на лбу.

   Рыцаря посетила мысль, исполненная разъедающей самоиронии. Он, пожалуй, меньше думал бы о предстоящей пытке, если бы они с Галахосом внезапно поменялись бы местами.

   Ирем до последнего надеялся, что можно будет обойтись одной толькой угрозой.

   Ведь Галахос трус. Конечно, он сломается... он _уже_ должен был сломаться.

    Почему он до сих пор молчит?...

     Как нестерпимо жертвовать собственной честью ради такой гадины, как этот маг.

     Но Император стоит этой жертвы. Ради Валларикса он пойдет и на такое.

     А потом он постарается, чтобы тот никогда об этом не узнал.

     - Думаю, мы оба знаем, чего стоим, так что можешь не изображать героя, - произнес он глухо. - Тебе все равно придется говорить. Вопрос лишь в нескольких часах, которые понадобятся, чтобы выбить из тебя признание. Так что решай, Галахос. И быстрее.

     Заключенный съеживается все сильнее, словно он надумал просочиться через стену. Но внезапно в темных глазах мага вспыхнула какая-то новая мысль, заставившая его просветлеть лицом.

     - Дан-Энрикс не позволит вам меня пытать! - выкрикнул он.

     О, Высшие. Какая же самоуверенная мразь!

     Всецело полагаться на заступничество человека, которого ты предал и обрек на смерть. Не умолять о милосердии, отнюдь - всего лишь принимать его как должное. И требовать его, как то, что полагается ему по праву - хотя сам он никогда не проявил бы снисхождения к врагу.