Истинное имя

     - А еще потребуется доказать мне свою преданность и поучаствовать в сегодняшнем обряде. Посмотри: вот женщина, вот маленький бродяжка из Равенны, а вон там - еще один сопляк, который должен будет умереть вместо тебя. Если, конечно, у тебя достанет мужества его прикончить. Ты согласен?

     Пленник побледнел.

     - Нет... так я не смогу!

     - Не сможешь? Тогда чего ради мне тебя щадить? Ты слишком слаб, чтобы служить мне. От тебя не будет никакого толку... Галахос, ты готов?

     - Да, господин, - ответил чародей, дрожащими руками перелистывая поднесенный кем-то из Безликих гримуар.

     - Отлично. Начинаем.

     Олварг сделал знак двоим Безликим, и они поволокли мужчину по утоптанной земле к плоскому камню, необтесанные стороны которого были покрыты странными рисунками и символами, а по краю проходил глубокий, бурый от засохшей крови кровосток.

     Из горла несчастного вырвался нечленораздельный вопль, а потом он хрипло крикнул:

     - Подождите!.. Подождите. Я согласен! Я убью мальчишку!

     Крикс до крови прикусил губу. Ну вот и все.

     Сейчас этот слизняк, этот предатель, за считанные минуты согласившийся пойти на службу к предводителю Безликих, прикончит его, чтобы спасти собственную шкуру.

     Никакого сострадания к нему в душе лаконца не осталось. Наоборот, в эту минуту мальчик ненавидел его почти так же сильно, как Галахоса и Олварга.

     Безликие остановились, но мужчина, словно потеряв рассудок, продолжал вопить:

     - Согласен! Я согласен!! Только отпустите!

     Олварг рассмеялся.

     - Нет, - ответил он.

     - К-как "нет"? - от неожиданности пленник даже перестал орать.

     - А ты и в самом деле думал, что мне нужен такой трус, как ты? - пренебрежительно осведомился Олварг. - Должен тебя разочаровать - я никогда не стал бы оставлять тебя в живых.

     - Но... но зачем же вы тогда?!...

     - Затем, что твоя смерть - это еще только полдела. Мне нужна вся твоя ненависть - до капли. Вся та боль, которую ты вообще способен испытать. И весь твой страх. А тот, кто не надеется, уже не в состоянии по-настоящему бояться, - Олварг полюбовался эффектом, который произвели его слова на пленника, и, ухмыльнувшись, продолжал. - Но самое главное - пока ты еще жив, ты будешь ненавидеть самого себя за свою трусость и свое предательство. Это прекрасно. Если бы достаточно было свернуть тебе башку, как курице, это, конечно, сильно упростило бы мою задачу. Но это было бы совсем не так забавно. Я проводил этот ритуал десятки раз, и понял, что нет ничего занятнее, чем наблюдать, как изменяют человека боль и страх. Почти все оказываются совсем не тем, чем представляли себя большую часть жизни... например, как ты.

     - Ублюдок! Сучий выродок!! - захлебываясь, выкрикнул мужчина.

     - Прелестно. И заметь - минуты две назад ты был готов лизать мне сапоги. Сделаешь все, что будет мне угодно - так ты говорил? И ведь прекрасно понимал, на что идешь... Ты сам признался, что узнал меня. То есть ты знал - или по крайней мере представлял - чего я могу от тебя потребовать. Но если нужно выжить - это же неважно, правда?... То-то и оно. Можно пытать и под конец убить другого человека, даже женщину или ребенка. Можно согласиться стать Безликим. Ты все это сделал, не задумываясь. А теперь немного поздно строить из себя героя или мученика. Мы оба уже знаем, что мне стоило бы только приказать - и ты, мой доблестный несостоявшийся герой, мог бы родную мать зарезать.

     - Никогда!!!

     - Ну-ну. Только не трать все силы сразу и не голоси так громко раньше времени. Ты ведь пока даже не знаешь, от чего можно по-настоящему орать.

     Мужчина замолчал и несколько секунд смотрел на Олварга с каким-то новым выражением. А потом вдруг негромко, но отчетливо произнес:

     - Будь ты проклят.

     - Слабо, слишком слабо!... Ладно. На алтарь его.

     Безликие легко дотащили свою сопротивляющуюся жертву до плоского обтесанного камня и завалили на спину, распластав ее на гладкой, отшлифованной чужими спинами поверхности, как морскую звезду, выброшенную на берега Залива. Еще двое неслышно скользнули вперед, помогая затягивать ременные петли на руках и на лодыжках у приговоренного.

     Лицо Галахоса, казавшееся уже не бледным, а зеленоватым, показалось возле этого импровизированного алтаря. Он подал Олваргу какой-то длинный и тонкий блестящий предмет. Крикс еще не успел полностью осознать, что именно сейчас произойдет, когда что-то внезапно заслонило весь обзор, оставив перед глазами только беспросветную и почему-то пахнущую старой выдубленной кожей черноту. Одновременно тот же невидимка быстро и решительно оттащил мальчика куда-то в сторону. Крикс ощутил на своем лице руку, затянутую в жесткую перчатку, и запоздало понял, что Безликий, только что державший его за шиворот, зачем-то закрыл ему глаза ладонью.

     - Не смотри туда, дурак! - тихо, но внятно раздалось над ухом.

     Это внезапное замечание, исходившее, вне всякого сомнения, от Безликого, так сильно поразило Крикса, что он даже не пытался оказать сопротивление или протестовать.