Истинное имя

До этой ночи он считал мессера Ирема цепным псом Императора, чем-то вроде бессловесного орудия. Пусть даже наделенного определенной предприимчивостью, но, в конечном счете, только исполняющим чужую волю. И закованным, как в латы, в нерушимость рыцарского Кодекса.

Но человек, стоявший рядом с ним, явно был так же мало связан Кодексом, как и вообще какими бы то ни было соображениями человечности и сострадания.

Галахос ощутил внезапный приступ острой жалости к себе. К тому, что он находится в руках у озлобленного коадъютора, который — как внезапно понял маг — не остановится ни перед чем, чтобы заставить его говорить.

Галахос оказался между двух огней. Здесь — мессер Ирем, угрожавший ему пыткой.

Там — мужчина с беспощадными глазами цвета голубого льда.

Как бы там ни было, Галахос точно знал, чего боится больше. Боли он, конечно же, не выдержит. Но он, по крайней мере, когда его спросят о его предательстве, он должен совершенно искренне сказать, что продержался до последнего. Иначе у него не будет ни малейших шансов уцелеть.

Галахос постарался отогнать подальше мысль о том, что шансов у него и так не будет.

Ирем оценил его молчание, как признак колебаний.

— Думаю, мы оба знаем, чего стоим, — сказал рыцарь с некоторым нетерпением. — Ты можешь не изображать героя. Тебе все равно придется говорить. Вопрос лишь в нескольких часах, которые понадобятся, чтобы выбить из тебя признание. Так что выбирай, Галахос. И быстрее.

Выхода не оставалось. На мгновение Галахос чуть не махнул на все рукой — какая разница, за что его убьют _потом_, не лучше ли избавить себя от ненужной боли?

Но секундой позже его голову закралась спасительная мысль.

Валларикс. Разумеется, он ничего не знает о затее Ирема. Галахос слишком хорошо знал сына Наина Воителя, чтобы поверить, что тот может одобрять подобный план. А без согласия Валларикса угрозы Ирема так и останутся угрозами.

— Дан-Энрикс не позволит вам меня пытать! — выкрикнул маг.

Облегчение так велико, что несколько секунд Галахос чувствовал себя почти счастливым. Правда, только до тех пор, пока не встретился глазами с доминантом.

— Ты сказал — 'дан-Энрикс'?… — будто недослышав, повторил лорд Ирем. И внезапно ухмыльнулся. — Да ты себе льстишь, Галахос. Я не собираюсь беспокоить Императора из-за подобных мелочей.

…Даже сейчас, в спокойной тишине собственной комнаты, Галахос обнаружил, что скрипит зубами от бессильной злобы. Он ненавидел многих людей. Но никогда и никого — так сильно, как этого проклятого каларийца с его запредельной верностью Валлариксу.