Истинное имя

— Стойте! Там болото! — завопил он, привставая на бревне. — Я не знаю, как сюда добраться! Здесь кругом трясина! Топь!!

Откричавшись, он прислушался. В ответ не донеслось ни звука.

Сердце у приемыша тоскливо сжалось. Если неизвестные решат не рисковать и повернут назад, ему конец.

Несколько минут он напряженно вслушивался в тишину, потом, не удержавшись, крикнул:

— Ээээй!

— Мы скоро будем, — отозвался тот же голос, но уже гораздо ближе. — Сколько ты еще сумеешь продержаться?..

— Сколько угодно! — заверил Безымянный, не в силах скрыть радости в голосе.

Вскоре он различил невдалеке свет факела, и сердце радостно заколотилось. Помощь была совсем рядом. Именно теперь ему совсем некстати вспомнились пересуды взрослых, обсуждавших появление в Энмерри заезжих работорговцев. Говорили, что отсюда они следуют ко Внутриморью, где даже имперскими законами до сих пор не удалось искоренить работорговлю, а в дороге по дешевке скупают у распорядителей каменоломен осужденных на каторжные работы и еще воруют у крестьян детей. Если обещанная помощь исходила от кого-то вроде них, то они увезут его с собой и где-нибудь за тридевять земель отсюда продадут первому подвернувшемуся перекупщику. Однако сильно испугаться этой мысли Безымянному не удалось, поскольку даже оказаться в рабстве было лучше, чем остаться здесь.

Идущий впереди мужчина остановился на краю трясины и, подняв повыше факел, нашел взглядом Безымянного. Приемыш, в свою очередь, не отрываясь смотрел на незнакомца. Зрелище и вправду было необычным. Выглядел мужчина так, как будто бы стоял не на зловеще проседающей болотной почве, а на пьедестале. Красноватый отблеск факела падал на растрепанные светлые волосы незнакомца, аккуратную короткую бородку и плечо, обтянутое коричневой дорожной курткой.

— Значит, это ты кричал, — заметил он, и Безымянный узнал голос человека, отвечавшего ему до этого. — Сейчас мы тебя вытащим, — пообещал он мальчику и обратился к своим спутникам — Дайте-ка мне веревку.

Безымянный уже понял, что среди этих четырех мужчин его собеседник был главным, но он все равно удивился, с какой поспешностью они бросились выполнять его распоряжение и привязали один из концов веревки к невысокому кривому дереву, растущему на островке твердой земли.

Тем временем светловолосый передал кому-то факел и снова повернулся к Безымянному.

— Лови, — предупредил он, прежде чем перебросить на бревно другой конец веревки.

Первые четыре раза Безымянный не поймал. Отчасти потому, что онемевшие от долгого сидения на дереве конечности почти не слушались, отчасти — потому что расстояние не позволяло незнакомцу забросить веревку достаточно далеко. Каждую неудачу тот сопровождал выразительными комментариями сквозь зубы, но было непохоже, что они выводят его из себя. Протащив веревку по воде, он как ни в чем ни бывало повторял свою попытку, и на пятый раз приемыш наконец схватил намокший, измочаленный конец.

— Привязывай, — распорядился незнакомец. — И постарайся затянуть покрепче.

Мальчик так и сделал. На всякий случай он обмотал веревку вокруг ствола несколько раз и, наклонившись над бревном, завязал несколько хитрых узлов, подсмотренных у Валиора. Мокрая веревка натянулась, и мужчина, проверив ее прочность, остался доволен результатом.

Безымянный даже не успел подумать, что теперь он мог бы попытаться добраться до берега, как незнакомец сам направился к нему, провалившись сперва по колено, а потом — по пояс.

— Посветите мне! — бросил он через плечо оставшимся на берегу.

— Может, вам помочь, сэр Ирем? — встревожено спросил один из его спутников, насчет которого Безымянный не был до конца уверен — относить его к разряду взрослых или все-таки не относить?.. На вид этому парню было лет семнадцать.

— Ни в коем случае. Стой, где стоишь, Эрлано! — быстро — даже слишком быстро — отозвался незнакомец, только что поименованный «сэром Иремом». И пробормотал себе под нос — Вот не хватало мне еще вытаскивать отсюда вас обоих...

Несмотря на беспокойство, Безымянный еле удержался от улыбки. И только потом подумал, что, судя по почтительным манерам остальных, этот сэр Ирем был какой-то важной птицей.

Мужчина остановился рядом и без лишних церемоний снял Безымянного с бревна. У приемыша даже не хватило сил возмутиться, что с ним обращаются, как с маленьким ребенком.

— Я могу идти сам, — заметил он, но Ирем пропустил его слова мимо ушей. Он шел с трудом, но явно не из-за того, что теперь ему приходилось нести Безымянного. Вода теперь доходила ему до ребер, и приемыш, содрогнувшись, вспомнил, что под ними, по сути, нет дна — только вязкая трясина. Очень может быть, что, если бы светловолосый не держался за веревку, он давно бы провалился с головой.

Тут Безымянный впервые спросил себя, с какой, собственно, стати этот незнакомый человек рискует своей жизнью, чтобы его выручить?