Истинное зло

– Когда я уйду, отвезешь ее в больницу. Объяснишь, что поливал лужайку возле дома. Жена вышла, чтобы закрутить вентиль, и почувствовала, как ее что-то укололо. Когда она вернулась, ты увидел следы от укусов. Короче, напряги воображение, Эндрю. Только позаботься, чтобы ваши рассказы совпадали.

Доктор взял его свободной рукой за подбородок и заглянул в глаза.

– Давай.

Раск открыл рот и ощутил, что каждое слово причиняет ему боль, будто кто-то крепко держал его за горло. Похоже, это следствие эмоционального шока.

– Они в спальне, под кроватью, – прошептал он. – В таком же контейнере, как у тебя.

Тарвер рассмеялся:

– Ты держишь алмазы под кроватью?

– Я зарыл их в землю, как ты и сказал. Выкопал сегодня днем.

– Мудрый поступок, Эндрю.

Доктор обогнул стол и сунул второго щитомордника в тот же мешок, где сидел первый. Затем опять залепил рот адвоката лентой и вышел из студии.

Из-за стола послышалось что-то вроде стона. Раск хорошо знал Лайзу, но не мог представить, что сейчас творилось в ее голове, если она вообще пока способна думать. Ему отчаянно хотелось броситься ей на помощь – он сам не ожидал от себя подобного, – но клейкая лента намертво приковала его к стулу.

В комнате послышался скрип половиц – вернулся Тарвер. Посмеиваясь в бороду, доктор с глухим стуком поставил на стол тяжелый чемодан, раза в два толще обычного портфеля.

Тарвер отогнул краешек скотча.

– Сколько они стоят, Эндрю? Сдается мне, ты вложил в бизнес не менее половины денег. Я уже посмотрел их в спальне. Камешки тянут миллионов на десять.

– На девять шестьсот.

Доктор снова заклеил ленту, взял с пола мешок и спрятал его в рюкзак. Затем вытащил из кармана маленький ножик и нагнулся за стол к тому месту, где лежала Лайза. Неужели он солгал? И сейчас просто перережет ей сонную артерию?

– Я на три четверти разрежу ленту на ее руках, – спокойно объяснил Тарвер. – Остальное она разорвет за несколько минут, если не отключится. Что-то у нее вялый вид.

Эндрю услышал легкий шлепок и голос Тарвера:

– Просыпайся, крошка!

Пока Раск дергался на стуле, пытаясь разорвать свои путы, доктор неторопливо выпрямился, взвалил на плечо рюкзак, взял блестящий контейнер и вышел из комнаты.

Раск чувствовал себя так, будто его изнасиловали. Он изо всех сил напряг челюсти, и лента на губах ослабла.

– Лайза! – крикнул он. – Ты меня слышишь?

Тишина.

– Я знаю, ты слышишь. Разорви ленту на руках. Только быстрее, пока не потеряла сознание. Ты должна спасти нас, милая.

Снова тихо.

Потом Раск услышал, как на полу шевельнулась Лайза. Он с облегчением вздохнул.

– Сорви ленту с губ! Используй зубы. Действуй, девочка моя.

Опять что-то шевельнулось. Раздался звук рвущейся ленты, и комнату наполнил нечеловеческий стон. И опять громкий треск.

– Лайза! Ты освободилась? Постарайся встать! Милая, ты меня слышишь?

Сухой треск стал почти непрерывным. Раск вспомнил, как в школе после футбольных матчей он отматывал с лодыжек чуть ли не километры упругих лент. Сейчас Лайза делала примерно то же самое. Скоро она освободится. Эндрю удивился, как мало он огорчен потере алмазов и как сильно рад тому, что сможет выжить сам и спасти жену.

– Вот и славно, милая. Он не думал, что тебе это под силу, а я не сомневался: ты справишься.

В студии слышалось лишь сиплое дыхание.

– Давай, детка. Встань и развяжи меня.

Лайза тяжело поднялась из-за стола, и Раск не поверил своим глазам. Еще недавно перед ним была юная красотка, легкомысленная женщина, проводившая жизнь в удовольствиях и развлечениях. В ее глазах сияла та счастливая беспечность и уверенность в себе, на какие способна только молодость. Но теперь она больше походила на уродливую беженку из зоны бедствий, на убитое и сломленное жизнью существо, будто за прошедший час ее протащили через все муки ада, надругавшись над телом и душой. Глаза превратились в два набухших кровью шара, на которых метались черные зрачки, левая грудь под задранным топом обнажена и по-прежнему сочилась красной и желтой слизью. Лайза стояла неподвижно, открыв рот и глядя на мужа в каком-то немом столбняке.

– Лайза, ты меня слышишь?

Жена открыла и закрыла рот, но не произнесла ни звука.

«Она в шоке, – с отчаянием подумал Раск. – Боже милостивый!»

– Скорее освободи меня, Лайза! Я должен отвезти тебя в больницу. Там на столике у дивана лежит перочинный нож. Помнишь, его подарили мне на свадьбу?

В ее глазах мелькнуло что-то похожее на понимание. Слава Богу!

Лайза повернулась и посмотрела на диван. Затем медленно, точно зомби, направилась к столику. Наклонилась. Когда она выпрямилась, в руках у нее был не нож. Она держала клюшку для гольфа.

– Лайза? Возьми нож, милая. Это клюшка для гольфа.

Жена вертела предмет в руках, словно силилась понять, что это такое. Потом тихо произнесла:

– Я знаю.

Лайза сделала шаг к мужу, и клюшка взлетела высоко у него над головой. Она просвистела в воздухе, описав широкую дугу. Раск смог лишь съежиться, когда сверкающая сталь обрушилась ему на голову.

Глава 49