Истинное зло (ЛП)

Гарри оперся подбородком на ладонь, ожидая удара молнии прямиком в волшебника. Ему следовало остаться в постели.

***

Ритуал сработал, но кое-что они упустили.

Они думали, что Грюм будет самым отчаявшимся из них, что, несмотря на травмы и битвы, которые он повидал, любая стадия, на которой он действительно впадет в отчаяние, несомненно, будет более мощной. Ритуал сосредоточился на ближайших сигнатурах, сканируя не связанные временем измерения, в поисках всего, что удовлетворяло требованию. У Грюма было несколько случаев отчаяния, когда тревога и адреналин достигали пика, превращаясь в смесь потенциальных возможностей.

Гарри не думал, что он действительно настолько мог отчаятся в своей нынешней жизни. Возможно, у него была какая-то травма, возможно, ему каждую ночь снились кошмары. Но он вообще не соответствовал параметрам.

Момент полного, крайнего отчаяния. Уровень паники и нечестивого страха, из-за которого ты не можешь действовать даже на самом инстинктивном уровне. Что-то настолько раненное и прогорклое, что запятнало твою суть до глубины души.

Лондонский Блиц* был чем-то ужасным. Что-то кровавое и жестокое, как дикая собака, попавшая лапой в капкан. Такое отчаяние, когда ты готов грызть собственные мышцы и сухожилия и ломать кости, потому что хочешь жить.

«Прошу, Господи, дай мне жить».

«Прошу, Господи, дай мне жить».

«Прошу, Господи…»

Война была чем-то не связанным временем.

На самом деле, война редко когда-либо менялась.

«… Я не хочу умирать».

*«Лондонский блиц» и «Большой блиц» — бомбардировка Великобритании авиацией гитлеровской Германии в период с 7 сентября 1940 года по 10 мая 1941, часть Битвы за Британию

***

Первое, что подумал Гарри, было то, что запах клюквы был странным запахом для ритуала. Он готовился к острому запаху серы или, может быть, к тошнотворным парам, как в башне Прорицаний. Может быть, искр или зловещие песнопения в порывах ветра. Он мало что знал о ритуалах, поэтому искренне ожидал чего-нибудь, что вызывало бы тревожное чувство.

Вместо этого был едкий, узнаваемый запах клюквы, как будто Рон случайно перевернул миску с вареньем на стол.

Была тонкая полоска розового дыма, непрозрачная, как лента. Она покачивалась в воздухе, как щупальце гигантского кальмара, дружески махнувшего ей. Грюм стоял посреди всего этого, его жидкие волосы драматично вздыбились. Гарри чуть не рассмеялся от всей этой нелепости.

Раздался крошечный хлопок, и сначала Гарри было подумал, что это его челюсть. Иногда, когда он зевал, она издавала похожий звук. Его лоб зачесался, а затем начал гореть.

— Черт! — выругался Гарри, хватаясь руками за лоб и ища пальцами острый росчерк шрама. По какой-то причине тот был влажный, хотя он мог сказать, что это была не та боль, которую он знал. Это было … что-то более глубокое и болезненное, но не настолько невыносимое, что он не мог бы дышать.

Руки Грюма поднялись, и Гарри чуть не рассмеялся над тем, как все глупо выглядело.

Еще один крошечный хлопок, как будто кто-то в нескольких футах лопнул особенно впечатляющий пузырь жевательной резинки, и тут появился человек.

«Оу, — оцепенело подумал Гарри, — это не Грюм».

«Оу, — произнес Гарри про себя снова, когда его мозг осознал, что именно произошло. — Вот дерьмо».

Это был худощавый, высокий подросток. В одежде, которую Гарри не мог представить даже на Дадли, для него она была бы велика на несколько размеров. Приглушенные цвета и потрепанные края, казавшиеся колючими даже с небольшого расстояния. Одежда выглядела так, как будто её приобрели в секонд-хенде или, может быть, в британском архиве.

Тонкие манжеты были слишком большими, штаны были закатаны и срезаны тупыми ножницами или ножом. Гарри, бывало, был одет и хуже, так что все было не так уж плохо.

Мальчик распластался на земле, медленно приходя в себя, с таким тихим стоном, что Гарри едва его услышал. Руки шевельнулись, ноги дернулись. Крови не было, что уже было лучше, чем ожидалось.

Грюм резко закончил ритуал, опустив руки и сменяя образ шамана на растерянного аврора. Очевидно, медленно приходящий в себя мальчик не был Грюмом.

Еще один низкий стон, длинные, покрытые синяками пальцы сжались в кулак, и кто бы это ни был, он резко встал на колени. Растрепанные сальные волосы в беспорядочных клочьях скрывали лицо, явно мужское.

— Ух, — мудро выдал Гарри.

Новоприбывший поднял черно-синюю руку, чтобы схватиться за висок, невнятно произнеся тихое, но все еще слышимое:

— Че эт за чертовщина? *

— Кокни*, — выпалил Гарри.

Не прошло и секунды, как незнакомец бросился левой рукой к боку, где было что-то привязано, и вытащил меч.

* Слова в предложении намерено искажены в попытке передать акцент

*Ко́кни — один из самых известных типов лондонского просторечия, назван по пренебрежительно-насмешливому прозвищу уроженцев Лондона из средних и низших слоёв населения