Истинноверующий

Иногда кажется, что классовые движения созданы как бы по заказу для преступника, и не только для очищения его души, но и для развития его наклонностей и применения его талантов. Методика массового движения направлена на то, чтобы вызвать у своих приверженцев настроение и состояние кающегося преступника[54]. Полное самоотречение, которое является (как будет показано в части третьей) источником единства и энергии массового движения, есть не что иное, как жертва, акт искупления; но искупления не может быть без острого чувства греха. В этом, как и во всем другом, методика массового движения заключается в заражении людей, так сказать, болезнью, после чего, собственно, движение предлагается как единственное лекарство от этой болезни. «Что за задача, — жалуется один американский священник, — стоит перед американским духовенством, когда ему приходится проповедовать благую весть Спасителя людям, которые чаще всего лишены чувства греха?»[55] Всякое действенное массовое движение культивирует идею греха. Оно изображает независимое человеческое «я» не только как бесплодное и бесполезное, но и как низменное и подлое. Исповедоваться и раскаиваться — значит сбрасывать с себя свою особенность, свое отличие от других и находить спасение, растворяя собственное «я» в священном единстве конгрегации[56].

Все массовые движения стараются привлечь к себе преступников. Св. Бернар — духовный вождь второго крестового похода — так обращался к рекрутам: «Разве это не редкая и бесценная возможность спасения (из рук самого Бога), когда Всемогущий всемилостиво призывает к служению Ему как невинных, так и убийц, насильников, прелюбодеев, клятвопреступников и всех других, кто совершил любое преступление?»[57] Революционная Россия тоже как-то снисходительно относилась к уголовникам, хотя безжалостно расправлялась с идеологическими еретиками — «уклонистами». Очень возможно, что преступник, отдавая себя «священному делу», скорее готов рисковать своею жизнью и прибегать к крайностям при защите этого дела, чем люди, которых сдерживает неприкосновенность жизни и собственности.

Преступление до некоторой степени заменяет массовое движение. Там, где общественное мнение и закон не слишком строги, а бедность не абсолютна, там скрытые силы неудовлетворенных и не нашедших в жизни своего места часто выливаются в преступления. Замечено также, что с момента возбуждения, вызванного массовыми движениями, будь то патриотическими, религиозными или революционными, количество уголовных преступлений сокращается.

Часть третья Объединенная акция и самопожертвование

Глава XII Вступление

43.

Сила и энергия массового движения берут свое начало в склонности его последователей к объединенным действиям и к самопожертвованию. Когда мы приписываем успех движения его вере, доктрине, пропаганде, умелому руководству, жестокости и т. д. и т. п., этим мы только перечисляем инструменты для объединения и средства воспитания готовности к самопожертвованию. Понять природу массовых движений, пожалуй, невозможно, если не признать за факт, что главная забота этих движений — культивировать, усовершенствовать и навсегда закреплять умение к объединенным действиям и способность к самопожертвованию. Понять процесс того, каким образом это достигается, — значит постигнуть внутреннюю логику основных положений и действий активного массового движения. За немногими исключениями[58], каждая группа или организация, пытающаяся по той или иной причине создать и сохранить в своих рядах единство, цельность и постоянную готовность к самопожертвованию, обычно проявляет особенности — возвышенные или низменные — массового движения. С другой стороны, массовое движение неизбежно теряет свои — отличительные от других видов организаций — черты, когда его коллективное единство ослабевает и движение начинает допускать естественную законность личной заинтересованности. В периоды мира и благоденствия демократическое государство представляет собой объединение с твердо установленными порядками, состоящее из более или менее свободных личностей. Но во время кризиса, когда государство под угрозой, оно старается укрепить народное единство и вызвать готовность к самопожертвованию, — и все это в известной степени придает ему характер массового движения. То же самое относится к религиозным и революционным организациям: их сходство с массовыми движениями зависит не столько от проповедуемых ими доктрин и не от предлагаемых программ, сколько от степени заботы о единстве и от готовности их последователей к самопожертвованию.