Истинные цвета

Нина не чувствовала ничего, совсем ничего, потому что у нее ничего не осталось. В те недолгие минуты, что она слушала разговор Изабель и Сэма, все ее мечты умерли, все иллюзии развеялись. И дело было не только в том, что родная мать избавилась от нее таким отвратительным способом. Нет, ко всему прочему девочка, которая считала себя ее сестрой, открыв эту гнусную тайну, пошла не к ней, а к Сэму. А Сэм, парень, который клялся ей в любви, оказывается, уже давным-давно все знал, но так и не рассказал ей об этом. Они предали Нину, и она никогда их не простит.

— Поговори со мной, Нина! Скажи, о чем ты думаешь, что чувствуешь. Разве узнав обо всем ты становишься хуже? Конечно, нет! Ты красивая, умная молодая женщина, которой мы с матерью, твоя сестра и все в Санта-Фе могут только гордиться!

Нина посмотрела на него безумным взглядом.

— Ты не понимаешь, — вздрогнув, сказала она. — Это меняет все.

— Как? Почему? Что меняет? Ты-то не изменилась! Нина покачала головой. Разве он в состоянии понять?

Он ведь ничего не знает о ее мечтах стать кинозвездой или королевой. Да будь она просто приемной дочерью испано-язычных владельцев гостиницы, то и тогда вершина, на которую ей предстояло вскарабкаться, казалась чересчур высокой. А ребенку, найденному в мусорном баке, даже самой скромной цели достичь совершенно невозможно.

— Теперь я другая, — с печалью в голосе, словно речь шла об умершем, сказала Нина. — И ты тоже другой. Надо было сказать мне правду!

— Согласен, — сказал Луис. — Мне хотелось тебя оградить, но правда все равно выяснилась. Как зубная паста в тюбике — если она выползла наружу, обратно ее уже не затолкаешь. — Он умолк.

— Может, и так, — наконец решительно сказала Нина, — но я все же попытаюсь.

Направляясь на машине в Ла-Каса, Сэм пытался унять беспокойство, охватившее его после беседы с Изабель. И не напрасно.

Нина сегодня выглядела более сдержанной, чем обычно, но Сэм объяснил это горечью расставания. Может, он и уделил бы ее настроению больше внимания, но когда они поднялись на холм, его голова была уже занята совсем другим. Наслаждаясь обществом друг друга, оба не хотели разрушать окружавшую их чувственную атмосферу каким-то прозаическим разговором. Они были любовниками уже три года, но тем не менее друг другу еще не наскучили. Отдыхая после очередного безумства, Сэм открыл бутылку шампанского и предложил тост:

— За нас. За наше будущее!

Он выпил, Нина пить не стала.

— Я не поеду в Бостон, — решительно заявила она.

— Это окончательное решение?

— Да. Не знаю, стану ли я актрисой, писательницей или кем-нибудь еще, но сделать карьеру можно только в Нью-Йорке.

— А как же я? Мне казалось, ты меня любишь. Я думал, нас многое связывает.

— Ты очень хороший, Сэм, — сухо засмеявшись, сказала Нина, — и я прекрасно повеселилась, но наши отношения — уже в прошлом.

— И чем же ты будешь заниматься?

— Еще не знаю, но кое в чем я абсолютно уверена. Это будет гораздо интереснее, чем стать миссис Сэм Хоффман — женой деревенского врача и жалкой домохозяйкой!

С этими словами Нина повернулась и пошла к машине. Забравшись в машину, она злорадно произнесла:

— Теперь он знает, что чувствуешь, когда тобой пренебрегают.

Луис, Миранда и Изабель ждали ее в гостиной.

— Я уже начала беспокоиться, — сказала Миранда. — Пойдемте, — позвала она всех, надеясь поговорить за столом. — Ужин готов.

— Я есть не буду, — отозвалась Нина.

— Почему же? — спросил Луис.

— Все очень просто. Я уезжаю в Нью-Йорк и начинаю новую жизнь. Что было, то прошло!

— Ты имеешь в виду и всех нас? — Переполнявшее Изабель сочувствие к Нине вмиг улетучилось.

— Да, — сказала Нина. — И вас тоже.

— Как у тебя язык поворачивается? — обиженно спросила Миранда. — Это твой дом, твоя семья. Мы тебя любим. Нельзя вот так просто вычеркнуть нас из своей жизни.

— Нет, можно! — резко ответила Нина и направилась к двери.

Миранда и Луис беспомощно уставились в тарелки. Изабель бросилась за Ниной следом.

— Как ты можешь быть такой жестокой?

— Жизнь вообще штука жестокая.

— Это же твои родители!

— Формально — да.

— Перестань, Нина! Они тебе настоящие родители и были ими со дня твоего рождения. Они с любовью растили тебя, заботились о тебе, а теперь вместо благодарности ты обходишься с ними как с чужими. Тебе должно быть стыдно!

— А вот мне не стыдно! — засмеялась Нина. — Ради Бога, избавь меня от своей детской чепухи. Они мне не родители. А ты мне не сестра.

— По крови — нет, — растерявшись, отозвалась Изабель, — но я люблю тебя как родную сестру.

— Сестра не судачит о другой у нее за спиной! Сестра не отбивает у другой ее парня! И сестры так друг с другом не поступают! — И она указала на шрам, полученный в результате падения в Таосе.

— Это же не специально, — протянула Изабель, не ожидавшая такой яростной атаки, — это чистая случайность.

— Ну да, как же! — зло засмеялась Нина. — Такая же случайность, как и то, что ты знаешь, кто твои родители, а я нет… что у тебя замок в Испании, а я живу над магазином… что у тебя счет в банке, а я должна корячиться из-за каждого вонючего цента… что ты аристократка, а я… я даже не знаю, кто я!