Истинные звезды

Хотя Брахман никак не отреагировал на ее новый облик, Даная знала, что он заметил. В последующие месяцы он все больше и больше занимал ее в студии; его клиенты начали узнавать ее и дружески приветствовали, приходя в студию.

Рик Валмонт, первый ассистент Брахмана, ревниво следил за Данаей, как коршун, готовый каждую секунду вцепиться в нее. Его раздражали успехи Данаи и частые похвалы Брахмана. Он делал все, чтобы осложнить ее жизнь. Он первым кидался приветствовать клиентов, входящих в студию, оттесняя их от Данаи, в чьи обязанности входило встретить их и провести к Брахману. Он сам отводил их в костюмерную и звал к ним гримера и парикмахера. Валмонт делал все, чтобы она и близко не подходила к их клиентам, надеясь, что покинув студию, они будут помнить его. Валмонт делал это в расчете на будущее. И когда придет подходящий момент, он попытается испортить ее отношения с Брахманом.

В тот день, когда он должен был отправиться в Европу, чтобы фотографировать с Брахманом коллекцию одежды, Валмонт попал в аварию. Он возвращался из магазина фототоваров, когда его такси врезалось в другое на пересечении Пятой авеню с Четырнадцатой улицей. Новые лампы с двойной спиралью были разбиты, равно как и нос и правая рука Валмонта. Даная толком не смогла понять, какая потеря больше огорчила Брахмана, хотя она и подозревала, что это были лампы. И она была с ним совершенно согласна, потому что Брахман был мастером своего дела и достигал вершин своего мастерства благодаря последнему слову техники.

Отослав новую девушку, которая теперь готовила чай вместо Данаи, с различными поручениями в город, Брахман носился по студии, выкрикивая указания Данае. Она звонила, не переставая, в магазины, чтобы прислали замену разбитым лампам, взяла на себя все обязанности, которых были вагон и маленькая тележка, входившие в компетенцию Валмонта.

Брахман был просто невозможен!

— Звоните в Париж, — приказывал он. — Договоритесь, чтобы я занял свой обычный номер в «Криллоне». И пусть они закажут билеты на шесть часов в четверг на Вольтера. И пока вы будете это делать, проверьте, забронирована ли гостиница в Милане, — не доверяю этим агентам из бюро путешествий с тех пор, как один из них забыл о разнице во времени и забронировал мне номер на ту ночь, когда я еще не приехал, и оставил меня, Брахмана, без номера на всю неделю в городе, переполненном потенциальными клиентами и журналистами! Да, еще одно! Даная, свяжитесь с моим портным в Париже — он шьет для меня рубашки, номер в телефонной книге, скажите ему, что я смогу заехать к нему и выбрать материал десятого числа. Да, позвоните уж и Лоббсу в Лондон относительно туфель для меня. Еще позвоните моему врачу и попросите, чтобы он меня срочно принял. Я должен видеть его немедленно. У меня снова болит спина.

К половине пятого ухо Данаи горело от долгих телефонных разговоров, а сама она была измучена попытками объясниться на французском и итальянском с нетерпеливыми операторами и иностранными консьержками. В этот момент она услышала крик Брахмана из студии:

— Где мой чай, Даная? Уже давно пора…

И ни слова о том, что ей пришлось столько работать. Ни слова благодарности за то, что она выполнила все его поручения.

Кипя от гнева, она приготовила чай и осторожно понесла поднос в студию на верхнем этаже.

— Ну наконец-то! — нетерпеливо воскликнул он. — Чем вы занимались все это время?

Даная со злостью взглянула на него, с трудом сдерживая желание выплеснуть чай ему в лицо. Она лишь поставила поднос и направилась к двери.

— А сейчас куда вы идете? — требовательно спросил он.

— А сейчас я иду что-нибудь перекусить, — сердито ответила Даная. — Дело в том, что у меня не было ни минуты, чтобы пообедать, поскольку на меня свалились еще и все обязанности Валмонта, да еще вы заставили меня сделать столько телефонных звонков.

Он тоже ответил ей сердитым взглядом, и вдруг совершенно неожиданно его худое, симпатичное лицо расплылось в улыбке.

— А может, подождете еще немного, — предложил он, — выпейте пока чаю, расслабьтесь. А потом мы вместе сходим съесть пиццу — я тоже голоден.

Она так устала, что не знала, смеяться ей или плакать.

Брахман действительно был невозможен! Он издевался над ней и относился, как к рабыне, а потом вдруг делался мягким и снисходил до нее, относясь к ней, как к другу. Если бы он не был таким чертовским гением, она бы ни минуты не стала его терпеть. Но она должна признать, что просто боготворила его.

Брахман сидел, развалившись в большом кожаном кресле, чай стоял нетронутым, а его широкие брови были задумчиво нахмурены.

— Позвоните в «Бритиш Эаруэйз»[10],— бросил он ей. — Скажите, чтобы они поменяли билет Валмонта на вашу фамилию.

От неожиданности горячий чай обжег горло Данаи, когда она услышала это.

— На мою? Но как я… Я имею в виду, что ведь завтра… И почему я?