Истинный дАртаньян

Небрежность пригласившей стороны ничуть не облегчила вступление в Голландию. Хозяева не позаботились о заготовке провианта и фуража по пути следования армии. Прибыв в Маастрихт, древнюю крепость на Маасе, пришлось дать передышку экипажам, что, впрочем, не помешало войскам продефилировать по городу с поднятыми шпагами так, как это обычно делала кавалерия императора. Население, окружившее «государственных депутатов», изумлялось столь великолепному строевому порядку, толпилось вдоль маршрута продвижения. Однако это не могло долго продолжаться. Войска отправились на войну с радостью в сердце, но с наступлением сильных холодов их моральное состояние начало ухудшаться. Несмотря на усилия интенданта Карлье, продовольствие удавалось добывать лишь с трудом. Лошади чахли на глазах, люди спорили из-за тощих пайков. Две повозки с продуктами, привезенные людьми д'Артаньяна, были быстро разграблены. В окрестностях Маастрихта, где расквартировали прибывшие войска, нередко можно было видеть, как изголодавшиеся лейб-гвардейцы и мушкетеры бегают по снегу от одной фермы к другой в поисках хоть какой-то пищи. Из-за этого иногда вспыхивали ссоры, и голландские буржуа, обеспокоенные присутствием на своих землях столь многочисленной солдатни, угрюмо ворчали на подкрепление, поначалу пришедшее для того, чтобы помочь им в борьбе против мюнстер-ского епископа, а теперь опустошающее их земли не хуже последних мародеров.

Озабоченный в первую очередь славой своих полков, король был очень недоволен. Он полагал, что все эти осложнения могут привести к серьезным последствиям и, будучи неверно истолкованы, бросят тень на его славу. Поэтому он лично обратился к д'Артаньяну с просьбой карать виновных с исключительной строгостью:

«Вы должны велеть прогонять их и, более того, постараться в той мере, в какой это зависит от Вас, добиться того, чтобы солдаты, принадлежащие моему дому, жили в единстве между собой, и вдохновлять эти чувства в тех, кто находится в Вашем ведении».

Поскольку беспорядки продолжались, спустя несколько недель король возобновил свои увещевания, которые теперь уже носили оттенок угрозы:

«Мне стало известно, что поступает множество жалоб „на солдат“ королевского дома, располагающихся в тех местах, где Вы находитесь, однако мне хочется верить, что они не относятся к роте, которой командуете Вы, ведь Вы мне об этом ничего не писали, а я убежден, что Вы не преминули бы уведомить меня в подобном случае и сообщили бы о наложенном Вами взыскании; в противном случае, как Вы прекрасно понимаете, у меня не было бы оснований быть довольным Вами».

Наконец, к великому удовлетворению д'Артаньяна, которого подавляло бездействие, было решено выступить против врага. По такому случаю монарх не преминул дать указания главному штабу, с преднамеренной жестокостью особо указав, что «лучшим и наиболее честным способом» принудить Бернарда фон Галена сложить оружие является разорение и опустошение его земель, постоянные нападения на подвластный ему народ, при необходимости угон людей и скота и нанесение его народу «как можно большего вреда». Многие офицеры не забыли этих советов и тогда, когда позже вторглись в Палатинат и Севенны[75].

Король желал, чтобы в каждом бою впереди шли войска его военного дома как настоящий ударный отряд экспедиции. Их следовало «задействовать в первую очередь во всех сложных, необычных, опасных и утомительных операциях». Эта последняя рекомендация была абсолютно бесполезной: как только франко-голландские войска начали военную кампанию, отряды Бернарда фон Галена поспешили убраться восвояси. Только небольшой отряд авантюристов имел смелость закрыться в маленькой крепости Локен на реке Боркель в графстве Зутфен и, несмотря на малочисленность, оказывать упорное сопротивление. Осада городка, единственная значительная операция этой кампании, была недолгой. 14 декабря все было кончено, и союзные знамена уже развевались на укреплениях Локена. Побежденные – около 400 пехотинцев и пять десятков кавалеристов – с угрюмыми лицами прошли строем перед Франсуа де Праделем, Кольбером и д'Артаньяном. Они были в таком жалком состоянии, что французская сторона даже несколько устыдилась того, что обнажила шпаги против подобных оборванцев. Десятитысячный немецкий корпус, из осторожности отошедший на расстояние 3-4 часов пути от этого места, даже не счел достойным себя делом прийти им на помощь!

Во время осады мушкетеры, не жалея усилий, занимались самыми трудными работами. Они таскали на себе тяжелые фашины, предназначенные для засыпки полных грязной воды рвов крепости. Эти действия привели в восторг короля, который послал из своего замка Сен-Жермен поздравления их командиру: «Я и не ожидал меньшего рвения от роты старших мушкетеров (...) Это вновь утверждает меня в уверенности, что она никогда не совершит ничего недостойного, если речь идет о служении мне».