Истинный интеллект. Часть 1

– Верно, рукописи одного очень умного человека. Тут должно быть одно математическое преобразование, его я ещё не применял к решению вот той задачи, – и я кивнул головой в сторону телевизора, показывающего мою цветную ауру.

Информация была верная, на сотой странице начались графики волновых функций, отрисованные твёрдой рукой. Меня всегда поражало, как люди, рождённые в эпоху карандаша и линейки, профессионально использовали эти инструменты. И, словно читая мои мысли, Рита подметила:

– Как же красиво и чётко начерчено, казалось бы, ежедневник, и можно было бы обойтись эскизом или наброском, а тут целый чертёж. Автор и вправду неординарный гений.

Я улыбнулся, но всё же решил не раскрывать имя автора.

Пролистав несколько страниц, я понял, что имел в виду Ин, говоря про «не разберёшься, я подскажу». Лист за листом мы наблюдали только формулы, в большинстве своём это были сложные интегралы. Редко по тексту дневника попадались идеальные графики, но в целом картина не менялась, разъясняющих комментариев не было.

Я пытался мысленно вести логическую нить рассуждений автора, и у меня неплохо получалось. Долистав до конца темы, я увидел её завершение в виде выделенного в рамку заключения. Оно представляло из себя двойной интеграл с архисложной подынтегральной функцией, которая учитывала все гармонические составляющие и раскладывалась в длиннющий многочлен.

– Вывод-то есть в общем виде, но как его применить к нашей задаче? – спросила Рита.

– Данная функция, – начал отвечать я, – производит сдвиг по фазе, показывая в каких гармониках достигаются экстремумы функции. Волна разворачивается в поперечную составляющую, и уже здесь находятся максимумы.

– Ничего не понятно, но звучит очень интересно, – продолжай, Ян.

– Чтоб понять это, представь волну в море, и ты смотришь на неё в разрезе с боку – это есть классическое представление графика волны. Теперь представь момент появления волны: ты смотришь сверху, ровная гладь воды, на неё падает камень, от него по поверхности начинают расходиться волны во всех направлениях. Так вот все волны, не совпадающие с исследуемым по классической теории направлением, и будут являться поперечными, и энергии в них содержится в разы больше общего представления.

– Так вполне наглядно, – Рита даже закрыла глаза чтоб мысленно всё лучше представить, – но как эту теорию применить к полю?

– Поле в нашем случае – это и есть водная гладь, – продолжил объяснять я. – А значит, нужно видоизменить формулу. Это совсем несложно, нужно добавить интегральчиков и членов в функцию по количеству влияющих переменных. – Тут я немного притих, оборачиваясь на разноцветную картинку и не веря напрашивающемуся выводу, – количество спектров, точнее каждая частота исследования, и будет этими переменными.

Я взялся за голову.

– Это же практически невозможно.

– Не думай дискретно, думаю аналогово, – мысленно пришла подсказка Ина.

– Точно, непрерывность поля! В математической модели двойной интеграл по координатам, значит нам надо добавить третью координату, и ещё один интеграл с огромными пределами по частоте. В функцию я их добавлю. Ещё сложность интерпретации функции под наш случай – это то, что в дневниковой модели в качестве источника возмущений используется математическая точка, то есть объект, который никак не учитывается в функции. А что у нас? Что является возбудителем колебаний?

И мы оба, я и Рита, уставились на изображение на экране.

– А я знаю ответ, – мысленно приободрил меня Ин.

– Если источником колебаний является мозг, – продолжал рассуждение я, глядя на изображение контура тела и расходящиеся от него разноцветные полоски, этот вид сейчас напомнил мне, как в луже на поверхности воды растекается бензин. – То тело – это...

– Антенна, – в один голос я и Рита выдохнули это слово.

Наступила тишина.

30. Вопросы-ответы

Дальнейшие преобразования были делом техники, в чём я был достаточно силен, поэтому времени потратил совсем чуть-чуть.

– Вроде всё учёл, – сказал я вслух и чётко клацнул по клавишам, запустив расчёт.

Графическое изображение было привязано к массиву данных, который редел с каждой секундой. На изображении это проявлялось исчезновением разноцветных ниточек силовых линий поля моей ауры. Процесс оказался не быстрым – около трёх минут программа шуршала.

– Результат тебя удивит, – сказал Ин.

– Получается, ты уже знаешь результат... Как же так быстро рассчитал? - поддержал я мысленный разговор.

– Рассчитал иными методами, – ответил Ин.

– Ого, невероятно! – восхитился я, – оказывается мозг способен на сверхсложные расчёты, если грамотно им распоряжаться.

– И то верно. Только вот у меня не было точных табличных данных, вычисления основывались на графической части.

Процесс расчёта был окончен. На отображаемой картинке был чётко виден силуэт границы тела, по его контуру шла толстая линия с мелкими корневидными отростками – это была одна из максимальных гармоник поля. Область мозга представляла собой пятно со сплошной заливкой. И было ещё несколько однотипных лучей, хаотично направленных в стороны.