Истинный творец всего. Как человеческий мозг сформировал вселенную в том виде, в котором мы ее воспринимаем

Суть этого краткого исторического экскурса сводится к тому, что фактически со Средних веков католики, мусульмане, иудеи и многие другие люди не могли избежать новой человеческой мантры отсчета времени. На самом деле в какой-то степени справедливо сказать, что последние вот уже семьсот лет, с тех пор как в Европе появились первые часы, большинство людей полностью зависят от непрекращающегося тиканья выдуманного человеком времени. Несмотря на модификации формы и стиля, часы и хронометры фактически оставались неизменными на протяжении столетий. А доказательство невероятного успеха этого монопольного бизнеса отсчета времени заключается в том, что и по сей день часы контролируют наши каждодневные дела. Если у вас есть хоть какие-то сомнения, просто взгляните на часы на вашем смартфоне и вспомните, что вы смотрите на следы средневековой технологии, существующей уже более семи столетий.

Сегодня мы можем только фантазировать по поводу того, насколько иным был бы мир, в котором мы живем, если бы отсчет и хронометраж времени не были изобретены и не заняли такого доминирующего положения в рутине человеческой жизни. Получить представление о таком альтернативном способе существования можно на примере немногих сообществ и культур, не поддавшихся искусственному ритму, навязанному отсчитывающими время устройствами. А также можно воспользоваться воображением и возвратиться во времени в ту эпоху, когда еще не существовало самого понятия времени. Так, несколько миллионов лет назад, еще до появления речи, которая позволила людям установить устную традицию пересказа историй и способствовала передаче информации из поколения в поколение, самой длинной историей для каждого отдельного гоминида была та, которую он мог сохранить в голове в форме собственных долгосрочных воспоминаний. Эти воспоминания, запечатленные в мантии мозга каждого индивидуума, хранили следы опыта, который он переживал или наблюдал за время жизни. Однако, поскольку осознанно человек может вспомнить (или декларировать, говоря профессиональным языком) только часть своей жизни, любая попытка восстановить историю жизни даже одного человека оказывается незавершенной, частичной и субъективной. И все же возникновение нейрофизиологических механизмов, позволяющих долгосрочным воспоминаниям записываться в нейронную ткань, сохраняться и оставаться доступными для будущего воспроизведения на протяжении жизни, знаменует важнейший переход к естественному процессу отсчета времени органической материей.

Гигантское влияние, которое долгосрочные воспоминания оказывали на наших предков гоминидов и оказывают на нас в нашей современной жизни, отчетливо проявляется, когда эта удивительная способность исчезает в результате неврологического заболевания или травматического повреждения мозга. В этом отношении наиболее символичный пример — история Генри Г. Молесона, вошедшего в анналы нейробиологической литературы под именем пациента Г. М. С десяти лет он страдал от легкой формы эпилепсии, но, повзрослев, стал полным инвалидом из-за утяжелившихся приступов, которые уже не подавлялись доступными в то время противосудорожными препаратами. В качестве последнего средства для решения проблемы в 1953 году Г. М. пошел на обширную и радикальную нейрохирургическую операцию по удалению большого фрагмента коры, локализованной в медиальной височной доле, ответственной за возникновение приступов. В процессе этой процедуры также было проведено двустороннее удаление значительных участков гиппокампа и других важных структур медиальной височной доли.

У оправившегося после хирургической операции Г. М. начали проявляться серьезные нарушения памяти. Непосредственно после операции он не мог вспомнить людей, которые ухаживали за ним днем, и не помнил никаких событий, происходивших во время его пребывания в госпитале. Хотя внимание, интеллектуальные способности и свойства личности не пострадали, вскоре всем стало ясно, что Г. М. потерял способность превращать какую-либо новую информацию, которую он воспринял или восстановил в уме, в долгосрочные воспоминания. Самая удивительная сторона этого дефицита внимания проявлялась тогда, когда Г. М. вступал в разговор с только что встреченным человеком. Он мог завязать разговор и взаимодействовать с новым знакомым, но через несколько минут уже не помнил ни разговора, ни человека, с которым говорил.

Это специфическое состояние пациента Г. М. стали называть антероградной амнезией. В целом он был не в состоянии создавать новые долгосрочные воспоминания и извлекать их из памяти. Он учился выполнять некоторые новые моторные и перцептивные задачи, но просто не мог вспомнить, что во время обучения уже осуществлял повторяющиеся движения, а также не умел описать словами этот опыт и свои взаимодействия с исследователями.

Но это еще не все.