Источник

И, обзаведясь подпорками, которые крепили потолок в проходке, они вдвоем стали прогрызать узкий туннель, который вел их вниз, к самому основанию скалы. На самом деле в подпорках не было необходимости, потому что за без малого двадцать тысяч лет вода, просачивающаяся сквозь известняковые породы, превратила некогда мягкую землю в брекчию. Эта плотная субстанция, полукамень, позволяла легко прорубаться сквозь нее и в то же время сохраняла свою форму. На пятый день работ Табари, наткнувшись на небольшой карман в брекчии, понял, что раскопки обрели решительно другой характер.

– Немедленно вызывай Кюллинана! – крикнул он, едва только высунув грязную, пыльную голову из узкого прохода.

– Что-то нашел? – небрежно спросил Элиав.

– Не источник… – Табари протянул руки, в которых держал желвак брекчии. В нее были вмурованы человеческие кости, несколько кусков кремня с острыми кромками и какие-то обугленные фрагменты. – Думаю, что пробился сквозь стенку пещеры, которая и открывается к источнику.

Справившись с волнением, Элиав изучил находку и сказал:

– Запустим туда девушку – пусть она все зарисует.

– Я притронулся только к тому, что вывернула моя кирка, – объяснил Табари. – Основная часть заключена в плотной брекчии, но я увидел нечто важное. Тело было захоронено вместе с осколками кремня. И они явно не случайно оказались в погребении.

Элиав вскинул брови.

– Ему, должно быть, не менее тридцати тысяч лет.

– Вот и я так предполагаю, – осторожно согласился Табари. – Но это не все. Сразу за пещерой… Понимаешь, она вся заполнена. Но мне показалось, что когда я пробивался к ней, то слышал какое-то эхо. Словно с другой стороны была пустота.

– Сомнительно, – ответил Элиав.

– Я тоже так думаю. Но залезай сам туда и произведи какой-нибудь звук. А я позову фотографа.

Илан Элиав, извиваясь на животе, проделал весь путь по низкому туннелю, пока не добрался до конца его; и здесь справа, с северной стороны, увидел скрытую в брекчии незаметную нишу, на которую наткнулся Табари. Его первой мыслью было, что потребуется два года, дабы как следует вскрыть и изучить ее. Его царапнуло сожаление, что его тут не будет и он не сможет принять в этом участие; но затем включилось живое воображение и он стал облекать плотью кости, торчавшие из брекчии, пытаясь представить, что же это было за создание – скорее всего, человек. Какие муки голода он знал, почему он старался обезопасить себя, зная, что, когда придет смерть, рядом с ним должны лежать каменные орудия? Как он наконец оказался на этом земляном ложе и мечтал ли он о бессмертии? Здесь, в непроглядной тьме туннеля, прошли тысячи и тысячи лет, прошли другие люди, скорее всего напоминавшие его, люди во плоти и крови, и, все эти годы видя его скрюченные останки, с лицом прижатым к коленям, знали лишь, что в них заключена тайна.

Элиав прополз еще несколько шагов мимо вмурованного в породу скелета и уткнулся в стенку тупика, о которой говорил Табари. Взяв осколок брекчии с заключенной в нее костью, он постучал по стене перед собой. Как ни странно, она откликнулась эхом. В свою очередь он принялся простукивать боковые стенки, потолок и пол, на котором стоял на коленях, но они издавали совершенно иной звук. Он снова постучал по стенке тупика, и на этот раз сомнений не осталось: может, он слышал и не настоящее эхо, но звук был совершенно другим.

Он поискал за спиной кирку Табари, оставленную рядом с важной находкой, и осторожно ковырнул плотный каменистый грунт перед собой. Острие кирки легко врезалось в него и, когда он потянул ее обратно, выломало небольшой кусок размягченного камня. Он уложил его в корзинку за спиной – ее потом вытащат – и неловким ударом выкрошил еще несколько кусков. На третьем ударе он с удивлением услышал отчетливое эхо и стал с удвоенной силой рубить стену, кидая обломки через плечо. Свет фонаря падал на груду осколков, и он понимал, что должен остановиться и расчистить место, но был охвачен горячечным возбуждением. Работая киркой с силой, которой не место в археологии, он вонзал ее острый клюв в тонкий слой податливой брекчии – и вдруг тот провалился в пустоту.

Элиав был весь залит потом, хотя в туннеле было прохладно, но он справился с возбуждением и снова стал профессиональным археологом. Он оставил кирку там, где она была, и неторопливо двинулся обратно, переползая через груду нарубленной им породы. Добравшись до места захоронения, он остановился и стал разравнивать каменные обломки, кусок за куском, пока свет фонаря снова не упал на глухую стенку, в которой под странным углом осталась торчать кирка. Приведя туннель в порядок, Элиав вернулся к ней и легко покачал из стороны в сторону. Загнанный в камень клюв кирки двигался свободно, и Элиав испытал искушение выдернуть его и нанести еще один удар по стене, проломив настоящую дыру в таинственную пустоту, но решил, что это будет нечестно по отношению к Табари. Так что он оставил кирку в том же положении, поставил фонарь так, чтобы он освещал не кирку, а выступающие из стены кости, и пополз обратно к траншее Б.